Режим бога

– Тебе не обидно, что Ишас, будь он на твоем месте, выиграл бы спор у Сатаны, поскольку сам, будучи в физическом теле вспомнил все? – спросил Зеттатеррона его ментальный друг и наставник. – Значит, это было возможно? Значит, это не разводка Сатаны и все было по-честному?

Зеттатеррон смотрел в черную воду и молчал. Азейрас был тысячу раз прав.

– А знаешь: почему это произошло?

Снег облеплял открытую голову и лицо Андрея, но он даже не морщился, что выглядело немного неестественно.

– Ты все знаешь… Знаешь, знаешь. Любовь Соколова. Все семь жизней, которые тебе отвели здесь, ты непременно тратил на то, чтобы спасти ее. Неважно как ее звали и кем она была. Ты женился на Зиминой, чтобы в нужном месте, в нужное время вытащить девчушку из-под поезда. Тебе не хватило считанных секунд, чтобы справиться с этой задачей на отлично. Но ты не бросил спасение и потом, поставив под угрозу собственную семейную жизнь, и, кстати, разрушив ее этим. Потому что эти Зимины, Ломидзе, это все было неважно, лишь путь к достижению цели. А цель-то была другая – выиграть спор у падшего ангела, чтобы поменять устройство физического мира на планете Земля. Сделка была честной. Но Атум и Сатана развели тебя на другом. Они каждый раз подкидывали тебе одну и ту же душу, к которой ты, по известным тебе причинам, давно питаешь необоснованные любовь и трепет. Из жизни в жизнь эта душа рождалась где-то рядом с какими-то жуткими проблемами, и ты, бросая все, начинал ее спасать, вместо того, чтобы заняться духовным саморазвитием и попытаться вспомнить Себя!

Зеттатеррон понимал, что Азейрас указал на самую суть его провалов. Отступать было некуда. Не будет уже восьмой жизни. Теперь он в прошлом, в каком-то странном режиме бога, все дошло до абсурда и запутанной сумятицы. Поэтому, сделав для Соколовой все что можно, Андрей решил забыть про девушку и сосредоточиться на миссии. В конце концов, бывшая Богиня Андромеды должна сама пройти свой путь Великой космической инволюции.

* * *

Змаровский. Этот объявленный в федеральный розыск преступник. Тут даже не требовался звонок Крестову, чтобы его приехали, арестовали и навсегда упрятали за стенами тюрьмы за совершение тринадцати убийств с особой жестокостью.

Но Змаровский не был рядовым грешником. Это еще и Ишас. Когда-то его и Зеттатеррона объединяла боль трагедии Мриа-фа и дружба. И в память о прошлом карающий ангел решил сообщить приговор лично.

Убийца тринадцати инвалидов должен был находиться в одном из дачных домиков до пятницы. Затем он получал новый паспорт на имя Розенталя, выкупал забронированный по интернету билет и улетал из международного аэропорта Тартарска в Израиль. Таким образом, четверг оставался последним днем, когда Змаровского можно навестить в опустевшем дачно-садовом массиве.

Ранняя ноябрьская ночь уже опустилась на город. Попасть в домик, где находился Змаровский, выйдя в астральный мир, Зеттатеррон мог почти мгновенно. Но продолжал сидеть на кухне и размышлять о предстоящей встречи. Опять вспомнился разговор на пароходе. На этот раз почти его окончание, когда корабль возвращался назад к пристани, снегопад прекратился до очередной налетевшей тучи, а Андрей, через изрядно замерзшего медиума, спросил своего ментального собеседника:

– Как ты думаешь, эвтаназия приравнивается по космическому закону к убийству? С людским законодательством все понятно, ее никогда не разрешат и правильно сделают, потому что начнутся умышленные убийства под ее прикрытием.

– Когда-то Леб-фо убил себя в астральном мире, чтобы покинуть ад Мриа-фа. А Эд-фо принес себя в жертву для спасения Аюса. Ты лучше меня знаешь, чем закончилась та история. Аю-са миллиарды лет назад превратилась в космический мусор, Леб-фо до сих пор бороздит просторы Вселенной, а Эд-фо, по сути совершивший некую разновидность эвтаназии, тоже, как видишь, не пал в лету. Но Аю-са имела с той смерти личную выгоду, а что происходит, когда ее нет? Если ты не хочешь убивать, но тебя умоляют об этом? Кто виноват больше в этом преступлении? Ты уже знаешь, что сигнал Ишаса не потух, верно? И хочешь понять для себя, кто виноват больше: Змаровский или те инвалиды, желающие умереть. Которым, надо сказать, эту мысль он сам и внушил. Но ведь если ребенок попросит поиграть с оголенным электрическим проводом, кто ж ему разрешит?

И тем ни менее сигнал не потух. Что-то держало на плаву, казалось бы, этого падшего маниакального человека.

Домик, в котором отсиживался Змаровский, был вполне обычным для местного садового товарищества: неотапливаемая прихожая, большая основная комната, из которой лестница вела на второй этаж. Ничего шикарного, но в целом довольно уютно. Винсент арендовал эту дачу еще в конце сентября, было рискованно лишний раз мелькать в городе, где его фотографии весели на стендах «Их разыскивает милиция», и вообще, хотелось одиночества и уединения. Он планировал улететь в Израиль еще полмесяца назад, но дела с новым паспортом затянулись, и теперь, в ноябрьском холоде он постоянно жег камин и спал прямо возле него на потертом просиженном диване.