Режим бога

«Механический завод». Следующая остановка «Речной порт», конечная», – сообщил холодный женский голос, прервав воспоминания Фролова. Казалось, что обладательницу голоса давным-давно похитил злой колдун, живущий в метрополитене и, опоив зельем равнодушия, приговорил пожизненно объявлять остановки. Двери вагона открылись, и Андрей отправился наверх. Там, над землей, по-прежнему стояли серые панельные казематы, в одном из которых так же, как и три с половиной года назад, томилась Любовь Соколова. Фролов никогда не приходил к Соколовой с пустыми руками. Обычно Люба просила купить алкоголь. Вермут или вино. Просить купить выпивку маму ей было неудобно, поэтому, начиная с той самой их первой встречи дома у Соколовой, девушка просила об этом Андрея. Но сейчас только утро и с алкоголем идти не хотелось. Как-то было бы слишком маргинально. В момент раздумий о гостевом презенте, Фролов проходил мимо цветочного павильона. Он остановился, размышляя несколько секунд, а потом решил, что цветы с утра будут выглядеть более респектабельно, нежели бутылка вина.

Соколова открыла дверь, сидя в инвалидной коляске. На самом деле, как любому инвалиду ей должны были бесплатно изготовить протезы на государственном предприятии. При изготовлении были проблемы, поскольку оптимальной длиной культи для протезирования, в данном случае, считается две трети ноги ниже колена. У Соколовой же были отрезаны лишь ступни в районе лодыжки (по этой же причине Любе не смогли подобрать надувные протезы, чтобы сразу после потери ног, начать реабилитацию). Любови даже предлагали укоротить ноги хирургическим вмешательством, но этот вариант матери и дочери Соколовым показался совсем глупым. В результате протезы все-таки изготовили (только полтора года назад), но они были тяжелые, неудобные и некрасивые, ноги в них быстро уставали и опухали. Девушка пользовалась ими дома, а также, чтобы выйти во двор или – максимум – сходить в магазин. Бесконечные письма об изготовлении других не дали результатов. В конце концов, Люба с матерью поехали на протезно-ортопедическое предприятие лично, и там им сказали, что девушка виновата сама, поскольку начала реабилитацию слишком поздно, что привело к осложнениям и ослаблению мышц. Как потом выяснила Соколова, стоимость ее протезов составляла около двадцати пяти тысяч рублей – это был самый дешевый вариант. А два месяца назад один из протезов сломался. Прыганье на одной ноге через три недели привело к поломке другого. Оттого по дому снова ездила в коляске.

– Цветы! – весело воскликнула Люба, увидев букет из тех роз. – Спасибочки. Три года никто не дарил, а тут второй букет за неделю.

На самом деле Фролов и раньше дарил Соколовой цветы, в основном на день рождения, но видимо, решил Андрей, девушка имела в виду случаи, когда цветы дарились без повода.

Любовь была необычно весела и жизнерадостна. Пожалуй, Андрей ее еще такой не видел. Но больше всего удивил макияж. Фролов не знал, пользовалась ли Соколова косметикой до трагедии, но после – первый случай. А еще у Любы были новые очки по последнему писку моды. Когда-то Соколова не носила очков, хотя и имела легкую близорукость. Но постоянное времяпровождение за компьютером, книгами и телевизором подпортило зрение. Очки появились около года назад. Впрочем, они совсем не портили девушку, и даже чуть-чуть придавали ей хипстерский вид.

– А кто еще цветы подарил? – спросил гость Любы.

– Сэм, – ответила хозяйка, уехав на кухню определить букет.

– Кто такой Сэм? – крикнул из прихожей Фролов.

– Самуил. Самуил Розенталь. Я тебе рассказывала про него. У него фирма по созданию сайтов. Я работала на него последние полгода, раскручивала сайты в социальных сетях. У меня неплохо получалось. Он сказал, что хочет лично познакомиться с таким ценным сотрудником как я, и приехал в гости. С цветами.

– Понятно.

– Ты с дежурства?

– Да.

– Тогда чаю? – и Люба, не дожидаясь ответа, быстро уехала на кухню включать чайник, оставив Фролова раздеваться в прихожей.

– Значит у тебя все хорошо? – поинтересовался Андрей, пройдя на маленькую кухню «хрущевки».

– Как никогда. Ты знаешь Оскара Писториуса? Южно-африканского легкоатлета? В одиннадцать месяцев ему удалили обе ноги ниже колен, потому что от рождения он не имел малоберцовых костей. Это ему потом не помешало на равных соревноваться в беге со здоровыми спортсменами! На чемпионате мира для здоровых бегунов он вышел в полуфинал на дистанции четыреста метров!

– Я что-то слышал про него. Его, по-моему, потом в убийстве жены обвиняли.