Режим бога (Последний шаг) (СИ)

За секунду до встречи с веткой Нэфри воткнула носки спортивных туфель коню под мышки, а тело откинула ему на круп и для верности даже чуть съехала вбок. Сук промелькнул вверху, не причинив ей ни малейшего вреда. Поймав ритм аллюра, девушка сгруппировалась и, снова сев, схватила уздечку. Всполох покорно встал. Вот теперь он иссяк.

— Знаешь, приятель, — нравоучительно заявила Нэфри, — ты, конечно, крут неимоверно, но когда-нибудь я познакомлю тебя с Камро Ризом, и тогда ты поймешь, что такое — быть крутым и норовистым. А пока, приятель, расти над собой!

Всполох фыркнул, но теперь не презрительно, а устало.

— Ну что ж, первый воспитательный курс пройден. А теперь вези меня к Веги. Пойдешь не туда — схлопочешь плеткой по спине, и я не шучу.

Она снова бросила поводья, вытащила телефон и стала набирать номер Ту-Эла. Рыжий покорно вывез ее из зарослей спокойным ровным шагом, не осмеливаясь даже перейти на свою странную иноходскую рысь.

— Куда мне подъехать? — спросила девушка Эгмона и приветственно помахала рукой изумленной Веги.

* * *

Все важные дела были сделаны. Шкатулка попала в руки Ту-Элу, электронный адрес Ноиро — Камро Ризу.

Нэфри была уверена: с точки зрения какого-нибудь э-пи она совершила непростительную глупость, доверившись приятелю-няньке. Несмотря на свои заверения, Ту-Эл мог оказаться вполне ретивым служакой, который все рассчитал, чтобы без шума и пыли получить на руки артефакт. Однако по человеческим меркам она не могла сбросить со счетов ни память о многолетней дружбе, ни свою интуицию, ни симпатию к старому знакомцу. Ту-Эл был честен. Он не скрывал, что поручение Нэфри для него столь же опасно, как и для нее, не бравировал и напоследок сообщил прямо: сделает все возможное, но если на него выйдут, он окажется бессилен и, скорее всего, больше она о нем ничего не услышит.

Ни Нэфри, ни Эгмон не знали, что происходило во время их встречи в одной из съемных и ничем не примечательных квартир на окраине города.

К дому подъехал невзрачный темный автомобильчик, из него вышли два господина. У того, кто шел чуть впереди, на переносице сидели очки-хамелеоны, стекла которых темнели тем сильней, чем ярче было солнце, а рот и нос он прикрывал платком, будто брезгуя обычной для торговых кварталов вонью.

Мужчины поднялись на третий этаж, их уже ждали у раскрытых дверей в ту самую квартиру. Ожидавший — серенький и щупленький тип неприметной наружности — сам испугался, когда увидел приехавших. Он не думал, что будет столь высокопоставленные лица, и теперь не знал, как правильно себя вести.

— Где? — спросил очкастый, и в полутьме лестничной клетки стекла его очков быстро посветлели, уже почти не маскируя безжизненные серые глаза.

Щуплый, заикаясь, стал лопотать что-то оправдательное и завел гостей в комнату.

На стуле у письменного стола сидела кудровласая молодая женщина с кровоподтеком в пол-лица. Напротив нее высился мужчина лет тридцати, белесый, крупный и наглый, привыкший всего добиваться или силой, или подобострастием, о чем красноречиво повествовали пренебрежительная мина с кривой усмешкой на спитом лице. Он никогда не ошибался в выборе, к кому примкнуть, потому что всегда примыкал к победителям, искренне считая себя борцом за справедливость и патриотом. Бороться с ним, правда, не хотели, предпочитая либо ускользать, либо во всем соглашаться, и тогда белесому приходилось доказывать свою необходимость обществу, попросту выдумывая врагов. Бывало, что фантазия заходила очень далеко, особенно подкрепленная горячительными напитками, и ему начинало казаться, что все так и есть на самом деле.

Человек в очках-хамелеонах приказал провожатым ждать за дверью и приблизился к женщине, не обратив внимания на подскочившего со стула белесого.

— Фамилия? — спросил он.

Та подняла глаза. Одно веко затекло и мешало смотреть, но она все же увидела перед собой мужчину средних лет — чуть старше сорока — приятной «политической» наружности, но с жутковатыми, никогда не улыбающимися стальными глазами. Что-то невидимое и колючее сопровождало его. У него почти не было морщин и седины, но значимости и властности этому человеку добавлял не возраст, а осанка и манеры повелителя.

— Иссет… — прошептала женщина разбитыми губами.

— Имя?

— Пепти…

— Придуривается, сука, шпионка сузалийская! — гаркнул белесый, вытягиваясь во фрунт, но одновременно успевая швырять ненавидящие взгляды на пленницу.

Орал он с такой садистской злобой, что Пепти взвизгнула, шарахнулась, едва не упав со стула, и, закрываясь руками, издала писк, отдаленно похожий на плач.

— Ма-а-а-алчать! — вдруг рявкнул «хамелеон», только на белесого, и тот сдал назад, заморгав выцветшими глазами. — Вы все здесь пустоголовые вредители. Вы кого притащили?

— Иссет… — тот сглотнул, быстро потеряв наглость.

— Какую Иссет? — впиваясь ладонями в края стола, зловеще прошелестел очкастый. — У вас глаз нет?

— Нам эту доставили… Сказали — просеивайте… Мы и…

— Её без документов вам привезли?

— Без…