Режим гения. Распорядок дня великих людей

Вставать рано Виллем де Кунинг никогда не любил. Он предпочитал подняться часов в десять, в одиннадцать, выпить несколько чашек кофе, а затем весь день до поздней ночи рисовал, прерываясь лишь на обед да порой принимая гостей. Если работа не давалась, не давался и сон, и Виллем ночь напролет бродил по темным улицам Манхэттена. Женитьба на художнице Элен Фрид в 1942 г. ничего не изменила в его привычках. Марк Стивенс и Анналин Суон пишут: «Обычно супруги просыпались поздно, их завтрак состоял из очень крепкого кофе с капелькой молока – в 1940-е гг. холодильник все еще считался роскошью, и они держали молоко на подоконнике. Непозволительной роскошью был и телефон, он появился в их доме только в начале 1960-х. Де Кунинг занимал свой угол мастерской, Элен – свой, и начиналась работа, прерываемая лишь чашками крепкого кофе – де Кунинг кипятил его, как принято в Голландии, – да перекурами. Художники трудились за мольбертами допоздна, изредка позволяя себе поужинать в кафе или сходить в кинотеатр на Таймс-сквер, причем де Кунинг, фанатик работы, иногда после ужина возвращался в мастерскую и оставался там заполночь, пока Элен посещала вечеринку или концерт».

«Часто, проходя мимо, я видела, что свет в окне горит и работа продолжается, – вспоминала Маржори Лойкс[139]. – В казенном здании, где находились наши студии, после пяти вечера выключали отопление, но Билл продолжал работать, надев пальто и шляпу. Рисовал, позабыв обо всем, и насвистывал».

Джин Стэффорд (1915–1979)

Репортер из New York Post наведался к Джин Стэффорд через несколько дней после того, как она получила Пулитцеровскую премию 1970 г. за сборник рассказов. Писательница приняла журналиста в своем маленьком сельском домике на восточной окраине Лонг-Айленда, где она поселилась семью годами ранее после смерти третьего мужа.

«Усталая, терпеливая, немного печальная», Джин провела гостя по педантично налаженному хозяйству. «У меня мания чистоты, – пояснила она, – я вычищаю углы ватными палочками».

Рассказала она кое-что и о своих рабочих привычках.

Каждое утро с одиннадцати утра до трех часов дня Джин работала у себя в кабинете на верхнем этаже. («Легко ли ей пишется?» – задал вопрос корреспондент. «Очень тяжело!»)

Остальную часть дня Стэффорд посвящала мирным домашним хобби: возилась в саду, вышивала, делала коллажи, играла с кошками – их у нее было две. Раз в неделю заглядывали на ужин гости – она готовила уху из полосатого окуня и барбекю из ребрышек, гарниром служили белые бобы. В остальные дни она ела мало, порой довольствуясь чашкой кофе на завтрак и шоколадкой на обед.

По ночам Джин боролась с бессонницей. Это неприятное состояние усугублялось алкоголизмом (о чем Джин, понятное дело, в интервью умолчала). И все же, несмотря на регулярное потребление спиртного, 1970-е гг. оказались для Джин наиболее продуктивными: с 1973-го по 1975-й она опубликовала 19 статей и постоянно рецензировала книги для нескольких авторитетных журналов. Но чем большее признание получала ее работа, тем более Джин уходила в себя и отгораживалась от мира. В конце концов она отменила и еженедельных гостей, и визиты репортеров. Во время летнего сезона и наплыва туристов Джин писала в одном из эссе: «Я целый день сижу дома, заперев двери, опустив шторы и рыча».

Дональд Бартелми (1931–1989)

Рассказы для первого своего сборника «Возвращайтесь, доктор Калигари» Дональд Бартелми писал в Чикаго, где он жил со второй женой Хелен в одноэтажном доме и в качестве кабинета использовал веранду под навесом. Вскоре после того, как супруги переехали в этот дом в 1960 г., Бартелми отказался от работы редактора университетского литературного журнала, чтобы полностью сосредоточиться на творчестве. Хелен содержала семью на две зарплаты: преподавала и занималась рекламным бизнесом на дому. С первого дня после переезда супруги установили строгое расписание, которого Бартелми придерживался постоянно до конца своей жизни.

Утро писатель проводил на веранде. Между восемью и девятью утра он усаживался за переносную машинку «Ремингтон» и трудился до полудня или часа дня, стук печатной машинки далеко разносился по тихому жилому кварталу. У Бартелми была особая «рабочая униформа»: брюки-хаки или вельветовые слаксы, рубашка с воротничком, а в прохладные дни он надевал темно-серый свитер. В 8.30 или в 9.00 Хелен приносила ему завтрак: бекон или ветчину с тостом и соком (яйца ему были не по вкусу), после чего устраивалась в гостиной и сочиняла рекламу. Иногда Бартелми окликал ее – спрашивал, как пишется или что значит то или иное слово. По несколько раз за утро он приносил ей только что отпечатанный абзац или читал вслух новую вещь, интересуясь ее мнением.