Режим гения. Распорядок дня великих людей

В 1911 г. Пикассо переехал из Бато-Лавуар, квартала недорогих съемных студий на Монмартре, в гораздо более респектабельное помещение на бульваре Клиши, в Монпарнасе, которое больше соответствовало растущей славе художника и его вполне буржуазным пристрастиям. Биограф Пикассо Джон Ричардсон писал: «После бедного дворянского детства и нищеты первых парижских лет Пикассо мечтал устроиться так, чтобы работать и не думать о материальной стороне – “как нищий, но чтоб деньги были”, пояснял он». В монпарнасской квартире тоже сохранялся налет богемности. Пикассо занял большую и светлую студию, куда никто не смел входить без разрешения, и окружил себя инструментами своего ремесла, кучами всякого мусора и целой свитой животных: пес, три сиамские кошки, мартышка по имени Монина.

Всю жизнь Пикассо поздно ложился и поздно вставал. На бульваре Клиши он около 14.00 запирался в студии и работал до заката, а то и позже. Тем временем его подружка Фернанда развлекала себя, как умела, болталась по квартире, дожидаясь, пока Пикассо закончит и выйдет к ужину. Однако за столом с ним было не так уж весело. «Он почти не говорил за едой, иной раз и словечка не вымолвит, – вспоминала Фернанда. – Вид у него был скучающий, а на самом деле он был поглощен своими мыслями». Хроническое дурное настроение своего возлюбленного Фернанда списывала на его диету: ипохондрик Пикассо пил только минеральную воду, а в пищу употреблял овощи, рыбу, рис и виноград.

В присутствии гостей, а они наведывались в Монпарнас довольно часто, Пикассо старался быть более общительным. Он любил поразвлечься между периодами интенсивной работы, но не желал отвлекаться надолго. По предложению Фернанды (она позаимствовала эту идею у Гертруды Стайн и Алисы Токлас) пара объявила воскресенье «приемным днем», и «таким образом все светские и дружеские обязанности ограничивались одним днем». Тем не менее, по словам Ричардсона, «настроение художника колебалось от неприветливой угрюмости до коммуникабельности». А вот рисовать ему никогда не надоедало. Пикассо уверял, что, простояв три или четыре часа перед мольбертом, он не чувствовал усталости. «Вот почему художники живут долго, – рассуждал он. – Работая, я оставляю свое тело за дверью, как мусульмане оставляют обувь у порога мечети».

Жан-Поль Сартр (1905–1980)

«Чтоб быть продуктивным, не обязательно очень много работать, – заявил как-то Жан-Поль Сартр. – Три часа поутру и три вечером – таково мое правило».

Может показаться, будто французскому экзистенциалисту жилось легко, но это представление будет обманчивым: большую часть жизни он провел в творческой лихорадке, разрываясь между этими шестью часами работы в день и интенсивной светской жизнью, подразумевавшей обильную еду, крепкую выпивку, табак и наркотики. Обычно Сартр до полудня работал у себя дома, в Париже, затем отправлялся на встречу, о которой заранее договаривался его секретарь. В 13.30 он в течение как минимум двух часов обедал вместе с Симоной де Бовуар и их общими друзьями, запивая бутылкой красного вина. Но ровно в 15.30 Сартр вскакивал из-за стола и мчался домой отрабатывать вечерние три часа. Ночью он спал плохо, вырубался всего на несколько часов, и то с помощью снотворных.

К 1950-м этот режим – много работы, много вина, много сигарет и мало сна – довел Сартра до нервного истощения, однако он и не подумал снижать темп, а вместо этого подсел на коридран, модную в ту пору среди парижских студентов, интеллектуалов и художников смесь амфетаминов с аспирином. Во Франции этот стимулятор считался легальным до 1971 г., когда его признали токсичным и сняли с продажи. Вместо нормальной дозировки – по одной-две таблетки утром и в полдень – Сартр принимал двадцать штук, первую запивал утренним кофе, а остальные тщательно разжевывал в процессе работы. Каждая таблетка окупалась страничкой-другой огромного философского труда «Критика диалектического разума».

Однако таблетками проблема не исчерпывалась. Биограф Анни Коэн-Солаль сообщает: «За сутки он потреблял две пачки сигарет и несколько трубок черного табака, более литра алкоголя – от пива и вина до водки и виски – 200 миллиграмм амфетаминов, 15 грамм аспирина, несколько грамм барбитуратов, не считая чая, кофе и жирной пищи».

Сартр прекрасно понимал, что таким образом убивает себя, но его философия была ему дороже здоровья. Он рассуждал так: «У меня в голове – нерасчлененные и непроанализированные, однако в такой форме, которая могла сделаться рациональной – находились все те идеи, которые надо было перенести на бумагу. Оставалось только разделить их и записать. Проще говоря, писать философскую книгу значило анализировать мои же идеи, а баночка коридрана сулила: “С этими идеями удастся справиться за два дня”».

Томас Стернз Элиот (1888–1965)

[67]