Режим ожидания (СИ)

Самед - такой же высокий, как и Никонов, но худой, с темным узким лицом и непроницаемыми восточными глазами, кивнул и сверкнул белыми зубами в улыбке. Марина вытащила из сумки связку ключей, сняла с кольца комплект ключей от машины и отдала ему, назвав адрес. Самед снова сверкнул улыбкой и спросил:

Какая машина?

Постой, не говори, я сам угадаю, - Сергей обвел глазами стоянку. Рабочий день в редакциях еще не кончился, и выбирать на стоянке было из чего: несколько разновозрастных "Мерседесов", несколько японцев, три или че-тыре "Фольксвагена", немеряное количество "Жигулей"... Никонов хмык-нул, сделал несколько шагов и остановился около Марининой темно-вишневой Красотки, погладил ее по капоту и спросил:

Угадал?

Угадал, - улыбнулась Марина.

Ресторан, весьма неожиданно расположенный в почти промышленном районе недалеко от Белорусской, был эффектно оформлен фонариками, мостиками и ручейками, в которых плавали муляжи уток. Две девушки в ярких платьях, имитирующих средневековую китайскую одежду, провели их к укромному столику, полускрытому листьями чего-то вьющегося, и, улыбаясь, протянули металлический поднос с какими-то пирожками.

Что это? - Марина посмотрела на Никонова.

А это предсказания. Возьми - вдруг тебе пожелают удачи и любви. Тем бо-лее, что, как говорят, эти предсказания чаще всего сбываются.

Ну хорошо... - Марина взяла с подноса сухой легкий пирожок, разломила его и вытащила длинный и узкий свернутый лист тонкой бумаги. На нем каллиграфическим почерком было написано: "Ваше обаяние вызывает все-общее восхищение. Не ошибитесь в выборе!". Она скомкала бумажку и су-нула ее в карман жакета. - А что тебе попалось?

Вот посмотри, - Никонов протянул ей свой листок. Так же каллиграфически на нем было выведено: "Ваше счастье готово упорхнуть. Держите его крепче!". Он картинно вздохнул. - Придется держать обеими руками, как ты считаешь?

Слушай, а когда это мы успели перейти на "ты"?

По-моему, сегодня. А что, ты возражаешь?

Да нет, пожалуй. С тобой это получается как-то вполне естественно.

Ну, если позволишь, я буду считать это комплиментом, - усмехнулся Ни-конов.

Пожалуйста, считай. И до скольки будешь считать?

Примерно до трех. И "два" уже было. - Его рыжие глаза были серьезны, но где-то в их глубине плясали золотые искры. - Может быть, ты взглянешь в меню? Или позволишь мне выбрать самому?

Ты изучи меню, я пока схожу помыть руки. Но вообще-то я всегда хотела попробовать утку по-пекински, если они делают - было бы здорово.

Туалет сиял зеркалами и зеленым кафелем, разрисованным сложными цветными узорами. Жидкое мыло пахло жасмином, Марина вымыла и вы-сушила руки и разглядывала себя в зеркале, размышляя, стоит ли еще раз подкрасить губы. Решив, что - стоит, она полезла в сумочку, но вспомнила, что оставила косметичку на столе на работе.

Ч-черт, вот идиотка, - ругала она себя, копаясь в сумке в тщетной надежде найти какой-нибудь завалявшийся тюбик.

Возьми мою, - внезапно раздался за спиной знакомый голос. Подняв глаза, Марина увидела в зеркале Сашу, жену Вадима Кулагина, с которыми пару недель назад она виделась на даче у Зямы. - Цвет, кажется, подойдет?

О, привет! да, цвет и правда - тот самый. И тоже Диоровская. Здорово, спа-сибо тебе большое! Я как-то так расстроилась, что забыла все на работе...

Как ты? Съездила в Италию?

Замечательно съездила, как в сказке! А ты?..

О, у нас все прекрасно! Впрочем, у Вадима иначе не бывает. - Она сказала это с такой непоколебимой уверенностью, что Марина отчаянно позавидо-вала этому настоящему, не киношному счастью... Поняв это, Саша улыб-нулась и добавила: - Знаешь что, я хотела тебе позвонить, чтобы встретиться и поговорить кое о чем. Мы с Вадимом завтра улетаем на не-сколько дней, но в понедельник я снова буду в Москве и позвоню. Догово-рились?

Да, конечно, несколько растерянно сказала Марина. - У тебя есть мой те-лефон?...

Ну разумеется! Все, я побежала - я сегодня перевожу беседу с очень важ-ными партнерами, они там без меня будут молчать, как рыбы об лед, или еще того хуже - попытаются объясниться сами... - Саша вытянула у нее из руки тюбик с губной помадой и быстро вышла.

Никонов курил, глядя в окно. Марина еще раз издалека посмотрела на него: огромный, рыжий, он совершенно не вписывался в хрупкий интерьер китайского ресторана, но зато выглядел надежным, как... президентский бронированный лимузин.

Шереметьево уже становилось для нее родным домом. Во всяком случае, именно об этом подумала Марина, в пятый или шестой раз за последние два месяца входя в зал прилета. Судя по табло, рейс из Венеции прибыл пять минут назад, и она пошла по стрелочке к правому крылу. Как обычно, у стеклянной стены толпились встречающие с табличками на рвзных языках, таксисты, нервные люди с запечатанными в целлофан вялыми розами.