Режимный апокалипсис

Как бы ни называлась эта штуковина, ее падение нагнало страху немало. Николай и сейчас чувствовал в коленях некоторую слабость.

— Знаешь, у меня все поджилки затряслись, — признался Денисов. — Никогда такого не видел.

Где-то под ложечкой у Прохорова образовался кусочек льда и никак не желал таять, сделав неуклюжими все его движения, а лицевой нерв предательски сдвинул губы в сторону, от чего улыбка выглядела асимметричной и неприятной.

— Вот только к чему бы это?

— А хрен его знает! Ладно, потопали понемногу. Нужно как можно дальше отсюда убраться.

— Может, зря сторожа оставили?

— Ты его грохнуть, что ли, хотел? Его так или иначе хватились бы, стали бы искать. А так чего зря грех на душу брать?

— Можно подумать, что ты никого не убивал, — огрызнулся Аркадий.

Николай внимательно посмотрел на приятеля. Что-то в последнее время с ним не так. За лагерной колючкой он вел себя куда более дисциплинированно, а тут так и норовит продемонстрировать коробящую самостоятельность. Смолистый таежный воздух ему просто крышу сносит! Если он сейчас голос повышает, то что же с ним будет через день?

Прохорову вспомнился случай, произошедший с ним незадолго до заключения. Тогда их корабль пытались захватить в Аденском заливе пираты. На узких длинных лодчонках, усиленных японскими двигателями, они возникли из утреннего тумана, как черти из табакерки. Мгновенно окружив корабль, дали несколько очередей по рубке, требуя остановки, и тотчас стали взбираться на борт проворными ящерками. Вот тогда экипаж дал им самый настоящий бой, в ходе которого пленили пятнадцать пиратов. Правда, не обошлось без жертв со стороны экипажа — были убиты помощник капитана и двое матросов. А самого Прохорова ранило в руку, собственно, именно поэтому ему предоставили дополнительный отпуск, который он решил провести на родине. Вот только тогда он не знал, что на корабль больше не вернется… Пиратов без особых церемоний связали, уложили в лодку, туда же сунули мину с часовым механизмом и с интересом стали наблюдать за удаляющейся посудиной. Когда она отошла на значительное расстояние, прогремел взрыв, утащив на морское дно всех тех, кто в ней сидел.

— Приходилось, — произнес Николай через паузу, — но только там все по-честному было — у них оружие, и у меня оружие. Просто мне везло немного больше, чем другим.

На отдых расположились в небольшой узкой еловой пади, скрытой со всех сторон невысокими холмами, полыхающий костер перекрыли лапником, опасаясь отсветов. Всего-то небольшая остановка перед новым продолжительным переходом — слегка передохнуть, перекусить и топать дальше. Дымок, будто бы опасаясь быть замеченным, не поднимался высоко и аккуратно стелился по распадку над ярко-зелеными мхами в половину человеческого роста, напоминая утренний туман. Луна спряталась за тучи, и ночь без нее казалась ласковой, почти домашней.

— Прежде я не замечал за тобой такой… философии, — произнес Аркадий, продолжая буравить Николая взглядом.

Тот промолчал — не самое подходящее время для ссор. Поворошив прутом костер, распалил спрятавшиеся угольки и, подняв один из них, прикурил сигарету. В какой-то момент Прохорова ужалила отчаянная мысль, а что, если проткнуть обугленным концом прута бывшего подельника? Но он тотчас одернул себя. Не дело! Вместе из лагеря выбирались, вместе и топать до конца пути. К тому же пара крепких рук всегда пригодится. Сейчас не самое подходящее время для нагнетания эмоций, следует просчитывать каждый свой шаг.

— Чего ты молчишь, или не слышишь?

Николай бросил суковину в костер и миролюбиво произнес:

— Ты много чего не замечал. Но если желаешь, иди сам, тебя здесь никто не держит. Не тюрьма!

Прохоров сидел на поваленной сосне, оперевшись спиной о толстые ветки. Аркадий с Петром, напротив, не замечая неудобств, облюбовали выступающие коренья какого-то небольшого куста. Вокруг стояла глубокая напряженная лесная тишина.

Аркадий нахмурился, понимая, что наговорил лишку. Он не помнил случая, чтобы Николай повышал голос, горячился, даже в самые напряженные минуты его отличала рассудительность и показное хладнокровие. А по лицу, всегда беспристрастному, трудно было понять, какие мысли обуревают его в ту или иную минуту. С одинаково ровным настроением он предлагал и закурить, и набрасывал петлю на шею обидчику.

— Послушай, Коля, ты меня неправильно понял… просто, просто, — растерянно проговорил Аркадий, — накатило, знаешь.

— Бывает, — кивнул Прохоров. Так-то оно лучше.

Неожиданно в костер ударил порыв сильного ветра, придавив к земле струйку дыма, а следом за ним где-то в опасной близи раздался громкий продолжительный стон, заставивший обернуться. В пяти метрах от костра повалилась величественная пихта. Будто не веря в собственную погибель, она продолжала цепляться длинным лапником за стоявшие рядом деревья, а потом упала на большой прогнивший пень, переломившись надвое.

— Чуть не убило, — выдохнул Петр.