Режиссер Советского Союза 4 (СИ)

Итальянка покраснела, но судя по брошенному взгляду, она точно не против раздеться перед одним симпатичным блондином из СССР. Остальная журналистская братия дружно рассмеялась. Меня в очередной раз ослепили вспышки фотоаппаратов, и обстановка стала более расслабленной. Недовольными выглядела только княжна, или кто она там, и глава нашей делегации, который стал похож на синьора Помидора. Главное, чтобы товарищ не помер от кровоизлияния прямо в конференц-зале.

Пресса тем временем переключилась на Терентьеву, которая произвела в Италии самый настоящий фурор. Её грудь обсуждали, наверное, даже в детских изданиях. Шучу, конечно. Но наша блондинка с печальным взглядом, просто очаровала эмоциональную итальянскую публику.

Пока акулы пера заваливали Нонну вопросами, я хоть немного выдохнул. Организация поездки вымотала меня капитально. Не могу понять логику советских чиновников. Запрос пришёл на вполне конкретных людей. При этом в состав делегации зачем-то включили совершенно левых товарищей. Я на всё это смотрел с усмешкой и ждал реакции ди Лаурентиса. Она и последовала моментально. Итальянец написал, что готов оплатить поездку группы из пяти человек. При этом понятно, что один из них должен быть представителем КГБ, как это принято в Союзе. Номенклатура нанесла ответный удар и вычеркнула из списка Зельцера. Сейчас обострились отношения с Израилем, после проигранной арабами войны. Плюс, ребром встал вопрос эмиграции евреев. Вот товарищи и решили запретить Моисеичу поездку в Европу. То, что он фронтовик и орденоносец, никого не волновало.

В итоге главой делегации назначили Леонида Мироновича Пархоменко. Этот, безусловно заслуженный товарищ, ранее работал на ниве подъёма культуры УССР. А сейчас он перебрался в Москву и возглавил какой-то отдел в Минкульте. Только с какого перепуга его назначили нашим руководителем? Фурцева своего решения не объяснила, же решил не припираться по мелочам. Проблемы с этим толстомордым дядечкой начались сразу после знакомства. Он захотел, чтобы мы ходили строем и радостно внимали его мудрым речам. Я послал его прямым текстом, выслушав пафосную речь. Слова пришлось выбирать, но сути они не меняли. Я, Клушанцев и Терентьева просто вышли из комнаты после моего демарша, старательно игнорируя покрасневшего чиновника.

На следующий день мне позвонили из «Госкино» и пригласили на встречу. Я, грешным делом, подумал, что будет разбор полётов вчерашнего скандала. Ещё была надежда, что руководство советского кино озаботилось наделением меня жилплощадью в центре Москвы. Только всё оказалось гораздо прозаичнее.

-Товарищ Мещерский, вы должны понимать, что складывающаяся ситуация совершенно неприемлема.

Беседу проводил лично Романов, предварительно промариновав меня более сорока минут в приёмной. После того, как был прочитан второй выпуск «Культуры», я встал, сообщил секретарю, что не намерен терять время, и направился к выходу. Тётенька сначала ничего не поняла, но потом догнала меня в коридоре. Местные начальники и их обслуга просто не могут понять, что у человека может наличествовать чувство собственного достоинства. Оттого страшная мадам с ужасной причёской, выполнявшая обязанности секретаря, схватила меня за руку в коридоре и начала верещать чего-то насчёт безобразного поведения и неуважения к старшим.

Только рекомый начальник вдруг освободился и нашёл для меня время. Романов скривил рожу, когда я без разрешения плюхнулся на стул. Буду я ещё стоять перед какой-то начальственной жопой, изображая раскаяние вперемежку с подобострастием. А вот дальнейшая речь главы «Госкино» меня удивила.

-Вы должны понимать, что демонстрация советского фильма в таких фашистских странах, как Испания, Португалия, Доминиканская Республика и Колумбия просто неприемлемы.

Я уже и забыл, что режимы Франко, Салазара и Трухильо считаются фашистскими. Кто сейчас правит в Колумбии — не знаю. Лично мне плевать на тамошние системы и диктаторов. Главное — пусть платят деньги за картину. Но у советских чиновников было иное мнение. Оказывается, намерение Дино продать права на прокат «Битвы за Кубань» в некоторые страны, очень болезненно воспринято в Москве. Скорее всего, какой-то излишне ретивый товарищ решил обратить внимание, что наш фильм посмотрит каудильо Франциско. То, что за картину заплатят валютой, и часть прибыли поступит в советский бюджет, мало кого волновало. Вот мне и пришлось выслушивать выволочку от Романова. Только для меня очередная загадка, при чём здесь я.

-Есть контракт, подписанный «Госкино» — то есть, лично вами. Сам документ прошёл юридическую проверку. Компания ди Лаурентиса имеет право продавать кино в любую страну, насколько я помню. Вы можете написать официальный запрос и попросить отменить продажу в обозначенные страны, выплатив соответствующую неустойку.