Режиссер твоего завтра

— Давай договоримся. Я обеспечиваю тебе безопасность, питание, одежду и все, что потребуется. Ты — не задаешь лишних вопросов, выполняешь все мои приказы и, желательно, поменьше злишься.

— Разве я не должна быть в курсе твоих планов?

— Нет, — отрезал он и вышел из комнаты.

Можно бы начать возмущаться по поводу того, что Рома без моего согласия за нас двоих уже обо всем договорился, либо из-за того, что я не хочу видеть его в качестве своего учителя по танцам. Но внезапно нахлынувшая обида заглушила собой все: Рома мне не доверяет. Целиком и полностью. Он боится, что я расскажу о его планах Мартину.

Делать мне больше нечего! Но есть ли смысл этому упрямому индюку что-либо доказывать? И черта лысого я буду спать с ним в одной постели! Сегодня ради безопасности ляг со мной в кровать, завтра сходи со мной в душ! Вдруг кто-то умыкнет меня за те десять минут, пока Рома будет мылить свои подмышки!

Фантазия моя, правда, вместо подмышек принялась рисовать совершенно другое: как молочно-белая пена стекает по рельефу мышц широкой груди, течет и течет вниз, ласкает очертания пресса, а с ней текут мои слюнки. Пар клубится от горячей воды, влажный воздух наполняется миндальным ароматом…

Я встряхнула головой, прогоняя наваждение. Надо зайти к брату и объяснить, что бутерброд, который он увидел на кровати из меня и Ромы, вовсе не носит сексуальный подтекст. То есть носит, но лишь в целях безопасности.

В соседней комнате приглушенно работал телевизор. Я тихонько приоткрыла дверь. Брат уже сладко спал на не расстеленной кровати, даже не раздевшись. Подтаявшие пельмени лежали на деревянном столике, пульт вывалился из руки. Не меньше, чем лужа воды под пельменями, меня испугало другое: а кровати-то второй здесь нет! С чего я взяла, что в двухкомнатной квартире будет три кровати? А их всего две!

Я выключила телевизор, забрала пельмени и остановила на несколько секунд взгляд на безмятежном лице спящего брата. Хорошо, что получилось его так быстро вернуть. Хотелось бы надеяться, что он завтра проснется в хорошем настроении, больше не будет на меня сердиться и станет таким же, каким был до похищения.

Пельмени не успели слипнуться в один большой пельмень и благополучно отправились в холодильник. Только закрыла его, как из коридора меня позвал Рома. Неужели придумал в душе мне новый приказ и решил сообщить его прямо на выходе из ванной комнаты? Буквально меньше минуты назад я пробегала мимо и слышала, как шумел мощный напор душа.

Как оказалось, Рома меня звал прямо из открытой ванной комнаты. Высунул голову, чуть не перевалившись за порог, пятерней забросил назад мокрую челку и спросил:

— Ты можешь зайти?

Если бы десять минут назад я не подумала о том, что Рома будет заставлять ходить с ним в душ, сейчас бы не застыла, будто превратилась в камень. Хорошо, что Рома не вывалился в проход полностью, демонстрируя обнаженное тело, — не то в придачу к оцепенению добавилась бы отвалившаяся челюсть.

— Зачем это? — наконец выдавила из себя, на что получила ответ с милой улыбочкой:

— Обработать рану, а не то, что ты подумала.

— Это сделать можно и в комнате!

— Можно, — улыбка стала еще распутнее. — Но аптечка здесь.

— Вот бери аптечку и иди в комнату.

Что-то мне подсказывает, Рома специально издевается надо мной. Не будет же он набрасываться на меня, даже если я все-таки соглашусь и войду в ванную.

В любом случае я направилась в противоположную сторону.

У двуспальной кровати пристроились пакеты с моими вещами. Что из этих дорогих тряпок сгодится для танцев? Похоже, ничего. Вся купленная одежда была легкой, воздушной — для сальсы в самый раз, но мне нужны джинсы и футболка с модным принтом. Ну не в платье же мне танцевать хип-хоп.

Уж одежду для кастинга куплю сама. Сейчас надо разобраться с другой проблемой. Мой взгляд зацепился за уютное кожаное кресло цвета молочного шоколада. Вдруг оно раскладывается. Вряд ли, конечно, на нем кто-то спит, раз рядом стоит шикарная двуспальная кровать. Но должна же я найти способ не спать с Ромой на одном квадратном метре.

Крутясь у кресла так и эдак, спросила себя: а чего, собственно, так боюсь? Рома насиловать меня не станет — хотел бы, уже давно рискнул бы сделать это. Приставать тоже не будет. А вот я… точно не смогу уснуть, если он ляжет рядом. Да у меня сердце всю ночь будет трепыхаться в груди. И если я ищу способ избежать совместного сна, то лишь подтверждаю эти опасения.

Рома вошел в комнату уже с забинтованной рукой. И в чистой футболке! Делая вид, что я предмет интерьера, подступил к окну, возле которого стояла я у кресла, открыл его пошире и отправился расстилать кровать.

— Советую скорее готовиться ко сну. Нам завтра рано вставать.

От былого игривого тона не осталось и следа. Мне немного сделалось грустно, но разум твердил: так даже лучше.