Режиссеры-шестидесятники. Переиздание

Мелентьевна молчала, только слушала рассказы о себе. «В повлажневших глазах, обращенных к зрителю», отразилась и /…/ «светлая пора ее молодости и /…/ тот черный зачеркнувший мужицкие надежды день, когда новая, „своя“ вроде бы власть принялась раскулачивать новых „хозяев“, отказавшихся записываться в колхозы»[167].

Любимов с беспристрастностью рассказывал в этом спектакле о трагической судьбе деревни в сталинские времена, о том, как мужики, не согласившиеся идти в колхозы, были отправлены в лагеря, о кровавой, насильственной коллективизации.

Во второй части спектакля «Пелагея» возникала другая женская судьба, не менее тяжелая. Пелагея — З. Славиной с зари до зари работает в пекарне. Но надо еще и по дому справиться, и двор прибрать, и травы накосить, и за больным мужем ухаживать. У нее постоянно душа болит за дочь свою — Альку. Та целыми днями и ночами пропадает на гулянках.

Вся жизнь Пелагеи — это сплошная вереница одинаковых дней, проходящих в непосильном труде. Пелагея не может позволить себе хоть день отдыха.

Кроме непосильной работы, на Пелагею наваливаются и другие невзгоды: тяжелая болезнь и смерть мужа, бегство дочери в город вместе с офицером. Силы постепенно оставляли ее. Нестерпимее всего была невозможность работать.

А жизнь готовила все новые и новые удары уже больной женщине: от дочери никаких вестей, пекарня, запущена, в магазине ее обманули, подсунули давно вышедшие из моды плюшевики. С каждым новым ударом Пелагея понимала, что отстает она от жизни. «Да как тут жить дальше?» — искала она ответа и не находила его.

«В отличие от пассивной молчальницы Мелентьевны, тоже испытавшей немало горя, Пелагея не находит в душе своей „твердого берега“ в минуту отчаяния. И тогда героиня Славиной грохнется об пол в своем проклятом доме», скинет с себя сапоги и как бы повалится «оземь, чтоб крашеная доска вытянула жар из изломанного тела. Но на этот раз ей уже не подняться»[168].

В двух спектаклях по повестям Ю. Трифонова Любимов высказался на тему интеллигенции.

«Обмен» (1976), поднимая эту важную для шестидесятников тему, показывая героя, который в силу обыденных жизненных обстоятельств, под воздействием своей практичной, корыстной жены предавал идеалы интеллигенции.

У Дмитриева (его играл А. Вилькин) мать больна раком. Жена героя Лена, которая со свекровью всегда находилась в сложных отношениях, не любила ее, вдруг заговорила о том, что необходимо совершить обмен. Их комнату в коммунальной квартиру и однокомнатную матери обменять на двухкомнатную квартиру, то есть съехаться с умирающей матерью.

Для Дмитриева необходимость предложить матери этот обмен означала объявить ей о том, что она неизлечимо больна. Поэтому речь тут не об обмене квартир, а об обмене души. Дело не только в том, что у жены Дмитриева Лены плохие отношения с его матерью. Но и в том, что семья Лены — это представители другого мира, мира далекого и даже в чем-то враждебного интеллигенции. А мать Дмитриева изображена именно как представительница настоящей интеллигенции. Она обладает такими качествами как отзывчивость, бескорыстие.

В то время как семья Лены — это мещанство, потребители. У отца есть какие-то нужные связи. Вообще это очень характерный для времени конфликт: потребители, без особых духовных запросов, с одной стороны, и бескорыстные честные, неподкупные, интеллигенты, с другой.

На первый взгляд, они почти никак не отличаются. А на самом деле расстояние между ними огромно. Так считали в ту эпоху.

На сцене возвышалась огромная свалка — вещи разных стилей и эпох были брошены в беспорядке, нагромождены и все это было похоже на братскую могилу. Тут и там виднелись объявления об обмене. Д. Боровский на этот раз создал образ той жизни, которая целиком и полностью определялась бытом, и в этом быту словно бы задыхалась. Комнаты, квартиры, обстановка, столы и диваны и еще целая куча домашнего скарба и хлама лишали жизнь единственно возможного нравственного смысла. А управлял всей этой какофонией маклер (И. Фарада), который как могущественный дирижер руководил движением человеческих душ, совершавших свои мелкие и крупные предательства.

Герой этого спектакля Дмитриев в исполнении А. Вилькина был типичным интеллигентом 1970-х — про таких говорили «не рыба, не мясо». Он всегда пасовал там, где надо было проявить твердость, и всегда геройствовал, шумел и возмущался там, где надо проявить спокойствие и благоразумие. Полностью подчиненный своей властной жене он шаг за шагом сдавал позиции, пока не совершил главный проступок своей жизни, связанный не просто с предательством матери, но и предательством себя самого.

Разработка темы была выполнена Любимовым вполне в духе времени, которое отстаивало чистоту нравственных идеалов интеллигенции и осуждало отсутствие твердости и душевную расхлябанность, приводящих к измене этим идеалам.

В другом спектакле по Ю. Трифонову «Дом на набережной» (1980) возникала тема политического конформизма.