Резидент

— На разведчика… Но диверсионное дело тоже очень хорошо преподавали. Был там один русский спец без одного пальца. Псевдоним Беспалый… Говорил, что взрывом руку покалечило. Наверное, так оно и было, но свой предмет знал досконально!

— В каком подразделении служил?

— В подразделении «3С». Оно работает с группой армий «Северная Украина» и действует против Первого Украинского фронта.

— Откуда производилась заброска?

— Из Винер-Нойштадта… Есть такой небольшой городишко под Веной.

— Наслышан. Кто готовил фиктивные документы?

— При команде есть хорошая группа специалистов, вот они и занимались документами… Капитан, может, тебе это покажется и странным, но я все-таки верующий. Нас десять детей в семье было… Мой отец очень набожным был, все проклинал тех, кто купола с церквей сбивал. Иудами их называл! Вот садимся мы за стол, а он молитву читает, и пока ее не доскажет, так никто из нас даже ложку со стола не поднимет. А тут вишу я на этом толстом суку, раскачиваюсь, и меня страх передернул, неужели мне как Иуде помирать придется?! Если бы вы меня сразу пристрелили, так я бы даже и не пикнул!

— Не переживай, еще успеем! Сколько у тебя было командировок за линию фронта?

— Три. Все прифронтовые. Все в этот район. Так что я его хорошо изучил.

— Какие задания получал прежде?

— Ничего такого, за что можно было бы повесить… На моих руках крови нет.

— Это мы еще проверим. Поподробнее давай.

— Хорошо. В первую командировку, это было в марте, следили за железной дорогой. Во второй — взорвали склад с горючим…

— Где конкретно произошла диверсия?

— В Семиричах.

— С кем тебя забрасывали?

— Первого звали Семен. Учились вместе в разведшколе. Где он сейчас, я не знаю, но слышал, что он где-то проштрафился и его перевели в штрафной лагерь. Во вторую и в третью меня сбрасывали с Полипом. Из третьей командировки он не вернулся, и возвращался через линию фронта я один.

— Он должен был остаться?

— Точно не скажу. Возможно, что так оно и есть. В карантине меня долго не держали, значит, руководство посчитало, что задание прошло успешно.

— Кто тебя встречал на нашей территории?

— Бандеровцы, которые проходили подготовку в разведшколах абвера.

— Много таких здесь?

— Много! Мне известно, что их готовили целыми группами. Даже диверсионно-разведывательные школы есть, где подготавливают только бандеровцев.

— Какую цель преследовали немцы, подготавливая националистов?

— С их помощью они готовили разветвленную диверсионную цепь. Помогали им в создании законспирированной повстанческой армии. Сейчас она успешно действует на советской территории.

— В этот раз бандеровцы тоже должны были тебя встретить?

— Да. Я к ним шел… Ждали в избушке неподалеку отсюда. Но когда услышал стрельбу, понял, что они обнаружены, и решил скрыться. Но тут напоролся на вас…

— Не напоролся, — язвительно произнес Романцев. — Мы тебя искали! Где хранится взрывчатка для диверсий?

— В схроне.

— Схрон вырыли бандеровцы?

— Не совсем. Такие схроны бандеровцы строить не умели. Им помогали спецы абвера. Это один из тех схронов, что они построили… Сейчас они делают грамотно. Будешь стоять на нем и не за что не догадаешься, что под ним целый взвод повстанцев прячется.

— Далеко отсюда этот схрон?

— Километров пять будет. Послушай, капитан, у меня есть шанс, хотя бы маленький, чтобы выжить?

— Пока ты мне ничего такого не сказал, чтобы я тебя как-то обнадежил, — откровенно ответил Романцев.

— А если я что-то важное сообщу, зачтется?

— Со своей стороны я напишу все, что требуется, но потом будет еще следствие, а далее суд. Как он решит, так и будет, но мое мнение учтется. Трудись! Зарабатывай помилование!

— Ладно, так и быть! — махнул в отчаянии рукой диверсант. — Со мной еще двое было. Меня раньше сбросили, а с ними самолет на другую точку полетел.

— Куда именно?

— Откуда мне знать? Нам такие вещи не сообщают.

— Что ты знаешь об этих двоих?

— С одним я учился в разведшколе. Парикмахером он у нас был. Стрижет хорошо… Знаю его под фамилией Гаврилов. Зовут Иваном. Но не думаю, что имя и фамилия подлинные, скорее всего псевдонимы. У нас так принято. В школе под одним именем учишься, забрасывают под другим. Карантин проходишь, третье имя дают. Все конспирация!

— Как выглядел этот Гаврилов?

— Интеллигентного вида, белобрысый, сухощавый. Лет тридцати. Что еще… От него вечно разило каким-то одеколоном! Где он ими запасался, я не знаю. Тот еще щеголь! Все за внешностью своей следил. Даже перед отправкой надушился. А когда свой вещмешок развязал, так из него таким духаном поперло, как из парфюмной лавки.

— В каком он был звании?

— Старший сержант.

— Как ты думаешь, чем он должен заниматься в нашем тылу?

— Не знаю, — пожал плечами Седых. — У каждого из нас собственное задание было. Знал я троих, которые любили ненужные вопросы задавать. Двоих в штрафной лагерь отправили для усиленной проверки, а другого просто перед строем расстреляли.

— Без следствия?

— Было следствие, ну, а там кто знает… Зачитали приказ, сказали, что это русский шпион.

— Какой багаж был у этого старшего сержанта?