РЕЗИДЕНТ

За свой неполный год службы я добился отличных результатов в боевой и политической подготовке, и никто из высшего командного состава не возражал с таким решением «замком взвода». В январе 1990 года он двенадцать раз отстучал меня по пятой точке своим кожаным ремнем, и передав его мне на вечное пользование, не без печали распрощавшись с воинской службой, отправился к себе на родину в Ленинградскую область.

Приняв от него взвод, я продолжил воспитывать молодых бойцов в лучших армейских традициях, неотступно следуя правилами сплачивания солдат одного призыва, и совершенствуя их моральные и жизненные устои.

Под конец моей службы нашему взводу - в количестве десяти человек - пришлось прибыть в одно из селений Нагорного Карабаха, где в большинстве своем жили армяне. Они учинили расправу, закончившуюся жестоким избиением, в отношении не дружественных им азербайджанцев, проживавших в ауле в меньшинстве. Нас послали локализовать этот конфликт. Местечко было не большое и руководство посчитало, что десять бойцов спецназа вполне справятся с этой задачей.

Однако наши командиры просчитались. Когда мы уже находились в селении – оказалось, что накануне в нем собралось вооруженное мужское население со всех окрестностей. В тоже же время, на помощь пострадавшим, с сопредельной республики Азербайджан, прибыло подкрепление, в количестве более трехсот вооруженных человек. Мы оказались зажатыми «меж двух огней». С одной стороны нас атаковали армяне, с другой азербайджанцы. Когда дело касалось войны с русскими, очевидно, они считали своей прямой обязанностью забывать их межличностные распри, сразу, не сговариваясь, объединялись, предпочитая вначале уничтожить нас, а потом в привычной для них обстановке, уже разобраться и между собой.

Приняв на себя не равный бой, примерно против семисот человек, нам удалось занять ближайшую к селу высоту, и закрепившись на ней, отчаянно оказывать сопротивление в несколько раз превышающим нас силам противника. Наш радист молодой, только что при звавшийся юноша, не успевший еще даже как следует познать службу, смог только передать сообщение о случившейся с нами трагедии и был убит вражеской пулей.

Недруги «жали» нас со всех сторон, нещадно «поливая свинцом». На свистевшие вокруг пули никто уже не обращал внимания, настолько к ним привыкли. Патроны старались экономить, осуществляя по возможности только прицельные выстрелы. Хоть наш взвод и считался снайперским, враг нещадно теснил нас и было вполне очевидно, что долго мы не продержимся.

Бой продолжался более семи часов. Постепенно рядом ложились убитыми все бойцы моего взвода. Вид их окровавленных и изуродованных тел, наполняли мою душу гневом и негодованием. Я в своем отчаянии прекрасно осознавал, что скоро наступит и моя очередь, и при всем моем желании и специальной подготовке, долго мне все равно не продержаться. Уже будучи дважды раненый в грудь, и один раз в левое плечо – касательно, что добавило на моем теле шрамов, я продолжал разбрасывать вокруг себя смертоносный свинец. Несмотря на все мои усилия, посеять среди противника хаос мне не удалось.

Когда у меня кончились патроны, окончательно обессилив, я, будучи уже в полубессознательном состоянии, лежал на дне, наспех вырытого углубления. Сдаваться живым, конечно же, я не собирался и приготовился встретить неприятеля с гранатой в руке. Одной рукой я удерживал смертоносное орудие, указательным пальцем другой собирался выдернуть чеку, когда меня окружат боевики.

Сквозь застилающую мои глаза пелену, я смог разглядеть, как на краю углубления собираются представители противоборствующей стороны, и располагаются по периметру вокруг меня. В них явно угадывались представители кавказской национальности. Они весело обсуждали свою победу, намереваясь по своему обыкновению, совершить позорный поступок – глумление над трупами своих врагов. По вполне естественным причинам, допустить подобного надругательства над телами своих боевых товарищей я не мог, и когда их собралось около двадцати человек, решил выполнить свою печальную миссию. Вдруг - словно сквозь сон - я увидел, как внезапно предполагаемые мучители стали падать один за другим. Как в тумане, я услышал знакомый треск автоматов. Очевидно - в тот момент – подобные звуки были для меня лучшей на свете музыкой, так как совершено ясно давали понять, что к нам прибыло подкрепление. В этот момент я потерял сознание.

Заканчивал я свою службу в военном госпитале. По выходу оттуда, я был удостоен чести – носить краповый берет. Через неделю, мне было выдано предписание явиться, в военкомат по месту жительства, для постановки на воинский учет. Срок моей двухгодичной почетной обязанности защищать политику Партии, и Правительства закончился. Свой последний долг Родине я отдал и спешил на «гражданку», чтобы в новых условиях, активно набирающих тогда в стране обороты, попробовать устроить свою жизнь.

Глава XIV. Миссия заходит в тупик