Резидент «Черная вдова»

«Если Бык относился к бывшему жандарму предупредительно, с почтением, — подумал Измайлов, — то это мог быть кто-то из негласных осведомителей жандармского управления Казанской губернии, которого мы обнаружили в архивах бывшей царской охранки».

Он вскочил со стула, открыл тяжелую дверцу сейфа, отыскал нужную бумагу: ‘Так и есть! Среди осведомителей ротмистра Казимакова значился некий Самченов по кличке Бык. Он же работал в свое время в номерах «Сибирского тракта». Потому-то они и знакомы с Зайнаб! Эта женщина много чего бы поведала о нем. Через нее, пожалуй, можно будет напасть на след бывшего жандармского осведомителя. Но ведь Зайнаб может и не поправиться. Эти гады, когда прыгали на нее со второго этажа, сломали ей позвоночник. А время-то не ждет.

По показаниям подпоручика Гудошкина чекист составил словесный портрет Самченова. Потом засомневался: а вдруг этот Феофан по кличке Бык и вовсе не Самченов. С какой это стати сам Казимаков собственной персоной выйдет, как заштатный диверсант, на железку и, рискуя жизнью, сковырнет с рельсов товарняк? Что его на это толкнуло? Идейная непримиримость? Возможно. Но достаточно ли этой ненависти, чтобы действовать подобным образом, когда у него в руках осталось столько осведомителей, столько жандармских агентов! По крайней мере из нескольких десятков своих тайных агентов он мог подобрать для диверсионной работы двух-трех человек. Конечно, мог. Да тот же Бык-Самченов сгодился бы для этой диверсии. Но все-таки пошел сам. Странно.

Измайлов немедля отправился в гостиницу «Сибирский тракт». Там он подробно расспросил старых работников о приметах Самченова. Эти приметы совпадали с теми, о которых говорил арестованный подпоручик Гудошкин. И хотя Шамиль убедился, что Феофан по кличке Бык — связник Самарского правительства и жандармский осведомитель Самченов — одно и то же лицо, он не мог понять до конца подлинной роли в казанском подполье ротмистра Казимакова. Почему оказался важным связником не он, влиятельный жандармский офицер, а какой-то Самченов — можно сказать, рядовой стукач? А может, этот Самченов выдавал себя раньше не за того, кем был на самом деле? Может, это была лишь его личина? Скорее всего, что так! Ведь и Бабаев ему подчинился. Во-первых, вынужден был добывать железнодорожную одежду, во-вторых, отрядить своего подчиненного Гудошкина в распоряжение Феофана, который стал связующим звеном между жандармом Еремой и штабс-капитаном Бабаевым. Значит, организатором крушения товарняка был Самченов! А не Казимаков, назвавшийся Еремой. Ведь экс-жандарм был лишь исполнителем. Отсюда вывод: Самченов точно знает, где находится Казимаков. А вот последний может и не знать, где пасется его бывший осведомитель Бык. Этот эмиссар Самарского правительства находил, когда нужно, и Бабаева. По словам того же подпоручика Гудошкина, Бык редко появлялся в караван-сарае. И надо полагать, этот Феофан встречался со штабс-капитаном не только на вокзале, но и где-то на конспиративной явке. Это уж точно. Но где?

Вот и выходило: из номеров караван-сарая — можно сказать, из рук чекиста — выскользнула крупная гидра. А куда она уползла? Где затаилась? Это знал только Аллах или шайтан. «Только они, если существуют, могут ответить», — размышлял Шамиль. Возможно, и раньше, при Николашке, не ротмистр держал Быка за рога, а наоборот — Самченов держал за глотку Казимакова и вертел им как марионеткой. Ведь в нынешних условиях, при одной для них враждебной власти, не может же произойти внезапная метаморфоза: чтобы волк и баран вдруг поменялись ролями. Это неестественно. Но с другой стороны, если Бык припер своими длинными рогами жандармского офицера Казимакова, не лишенного связей с самим Петербургом еще при царе, то откуда у него, рядового негласного осведомителя, брались для этого силы, наконец, решимость? Ведь ротмистр, обладая реальной властью, мог спокойненько не то что обломать ему рога, но и вообще отправить его, Быка, на бойню под нож.

И тут Измайлов вспомнил подробности: как хитро бежал из гостиницы этот Феофан. Как все быстро и точно рассчитал. И как он натренирован — словно цирковой акробат. Будто специально натренирован действовать в критических, опасных ситуациях. Стоп. А почему и нет?! Конечно же, специально натренирован! А раз так — значит, он агент! Иностранный агент! Всего скорее кайзеровский агент. Иначе как бы это он держал жандармского ротмистра в своих руках при царе?!

От этой догадки у Шамиля пересохло во рту. И он чуть ли не влетел в кабинет Брауде.

— Что стряслось? — она замерла в напряжении, будто от страха. Он отрицательно покачал головой и, торопясь, словно опасаясь, что заместитель председателя губчека не дослушает его, выложил свою догадку. Потом, немного помолчав, добавил:

— А не является ли этот Феофан Самченов германским резидентом в Поволжье, той самой Черной вдовой, о котором говорил агент Двойник?

Брауде достала папиросу, зажгла спичку, но прикуривать не стала.