Резидент свидетельствует

Такого мнения придерживались и ее друзья: известный писатель Паво Паволаинен, Эльви Синерва, руководительница женского движения в стране Марьям Рюдберг и другие. Сообща они решили обратиться к премьер-министру Рюти с предложением послать известную писательницу Хелу Вуолиоки к советскому послу А. К оллонтай в Стокгольме и провести мирный зондаж. Рюти одобрил это предложение, и в начале января Хела Вуолиоки выехала в Стокгольм. Советский посол Александра Михайловна Коллонтай тепло и сердечно приняла ее. Высказала добрые чувства к народу Финляндии и согласилась оказать помощь и содействие заключению мира между Финляндией и Советским Союзом. Окрыленная обещанием Коллонтай в содействии, она вернулась домой и о своих переговорах в Стокгольме рассказала Рюти. Однако, в отличие от первого разговора с ней, премьер-министр в беседе был сдержан, холодно поблагодарил и закончил беседу. Через месяц Анна узнала, что Таннер в начале февраля посетил Стокгольм, где вел переговоры со шведами о посылке в Финляндию нескольких десятков тысяч солдат, но вопрос о мире он ни с кем не обсуждал. Так Рюти и Таннер сорвали первую попытку заключения мира.

Причиной этого, по словам Анны, был большой нажим Англии и Франции на Финляндию, чтобы она не заключала мирный договор с СССР.

— Только когда в начале марта 1940 года финская армия была разбита и путь на Хельсинки был открыт, закоренелые антисоветчики запросили мира, который и был подписан 12 марта 1940 года, — подчеркнула Анна. Характеризуя Таннера, она сказала: — Этот человек — несчастье для наших демократов. Он лишен логического и объективного мышления, иначе пришел бы к идее неизбежности и необходимости развития дружеских отношений между нашими странами. По характеру он злобен и мстителен. Таннер — это несчастье для нашего народа.

Я спросил Анну, есть ли в социал-демократической и буржуазных партиях русофилы, способные начать работу по сближению наших народов. Она ответила, что, к сожалению, таких единицы…

Вскоре после вручения верительных грамот, в начале апреля, мне позвонил по автомату Граф и, соблюдая условность, попросил встречи. Когда встретились, он рассказал о попытках реакционных сил объявить в стране неделю траура по случаю подписания мирного договора между нашими странами и развернуть антисоветскую пропаганду. Попросил его написать справку о политической ситуации в стране.

Вскоре в представительство пришла Герта Куусинен вновь наниматься преподавательницей финского и немецкого языков для сотрудников представительства и их детей. На вопрос о самочувствии рассказала о чрезвычайно тяжелых условиях в концлагере, в котором содержались коммунисты.

Герта рассказала, что когда 30 ноября 1939 года я высадил ее из автомашины на одной из улиц Хельсинки, она, убедившись в отсутствии «наружки», посетила квартиру одного из членов ЦК тов. Ф., который, к счастью, был дома. Опасаясь, что может быть арестована, проинструктировала его, передала деньги и рассказала, как с ними поступить. Когда возвратилась домой, ее ночью арестовали. Вскоре ее направили без суда в концлагерь. Там она встретила почти всех членов ЦК КПФ, которые были арестованы в ту же ночь, что и она.

Так печально закончилось поручение Сталина в отношении выезда в Швецию некоторых финнов для пополнения демократического правительства Финляндии, сформированного Куусиненом.

* * *

В начале апреля из Наркоминдела последовало указание провести дипломатический прием в представительстве по случаю окончания войны.

С удовольствием хочется отметить о приходе на прием почти всех приглашенных, он оказался многолюдным. Для установления контакта мы использовали давно установившийся дипломатический обычай, активно используемый всеми разведками мира, суть которого состоит в том, что посланник и весь дипломатический состав в знак признательности за посещение должны подойти к гостям и поприветствовать их, поговорить с ними хотя бы 2–3 минуты. Я, например, после нескольких бесед с «громоотводами» подошел к Монаху и поблагодарил его за посещение по такому важному случаю, как подписание соглашения о мире. Он, представившись, ответил, что весьма рад этому событию, и добавил:

— Я считал возможной акцию обмена Карельского перешейка на советскую территорию в Карелии, но наши заумные политики не пошли на это и толкнули нас на войну с вами. Конечно, в этом свою роль сыграли Англия и Франция, обещая своих «добровольцев» и золотые горы на Урале, а вам, такой мощной державе, было не к лицу торопиться с войной. К тому времени у нас в народе стало нарастать движение за обмен территориями, и, не поторопись вы с войной, мы уступили бы вам Карельский перешеек.