Резиденция. Тайная жизнь Белого дома

Шеф-повара Уолтера Шайба принимала на работу Хиллари Клинтон, а уволила Лора Буш. Для него переход к Бушам оказался болезненным. Он проработал с Клинтонами почти на протяжении обоих президентских сроков и готовил им блюда высокой американской кухни, но не имел ни малейшего представления о том, чего могут хотеть Буши. Почти в одночасье ему пришлось перестраиваться со слоеных овощей с лемонграссом и красным карри на смесь орешков с бисквитами по-мексикански и сэндвичи с беконом и помидорами. (Президент Клинтон отводил душу, потребляя нездоровую еду в поездках, вдали от бдительного ока первой леди, настоявшей, чтобы в меню семейных ужинов указывали калорийность блюд.)

«Это единственный случай в моей жизни, когда я ощутил собственную профнепригодность. Все на своих местах, кастрюли и сковороды те же, холодильник тот же, плиты те же, а что делать – непонятно. Нужно было полностью переучиваться буквально за один вечер».

Менье называет прощание с отъезжающей семьей «почти что похоронами».

Покидать комфортную среду Белого дома бывает непросто и президентским семьям. Президент Джордж Буш‑ст. прослезился при виде собравшегося попрощаться с ним персонала. Он лишился дара речи. «Мы были слишком переполнены эмоциями, чтобы сказать, что чувствуем, но я думаю, что они поняли, какую глубокую симпатию мы к ним питали», – вспоминала Барбара Буш. Перед отъездом на Капитолийский холм она пробежалась через Красный и Голубой залы, чтобы лично обнять на прощание всех буфетчиков. «Дальше было уже легче. Самое трудное для меня закончилось».

Сколько бы президенты и первые леди ни рассказывали о том, как мечтают вернуться к частной жизни, переходить к ней трудно. Когда Рейганы прощались с персоналом резиденции в Парадной столовой, президент пошутил: «Знаете, с отъездом из Белого дома возникает одна проблема: вот проснусь я завтра утром, а как мне свет включить? Я этого восемь лет не делал. Все эти годы за меня это делали вы. Как выключатель-то работает? Я уже не знаю». (Нэнси Рейган рассказывала, что ее супругу очень нравилась роскошь резиденции, которую он называл восьмизвездочным отелем. Она была согласна с этим. «Каждый вечер, пока я принимала ванну, появлялась одна из горничных, чтобы унести мою одежду в стирку и химчистку. Постель всегда была расстелена. Спустя пять минут после того, как Ронни возвращался домой и вешал костюм в шкаф, его уносили, чтобы почистить и выгладить».)

В своих мемуарах Барбара Буш приводит редкий пример того, насколько оторванной от реальной действительности становится семья после многих лет обслуживания поварами, горничными и буфетчиками. Буши находились на государственной службе несколько десятилетий, и все знали, что они не привыкли ходить в магазин за продуктами. (Во время избирательной кампании 1992 года над Бушем потешались после того, как он изумился сканеру в супермаркете.) Барбара Буш пишет, что вскоре после ухода с президентского поста ее супруг предпринял первую в своей жизни поездку в торговый центр Sam’s Club и купил к ужину «самую большую в мире банку томатного соуса и немного спагетти».

Он сел смотреть вечерние новости, а бывшая первая леди начала готовить. Самую большую в мире банку соуса она случайно уронила, и осколки разлетелись по всему полу кухни. Меню ужина погибло, и они стали лихорадочно искать альтернативу. «Тем вечером мы с Джорджем сделали удивительное открытие: оказывается, можно заказать на дом пиццу!»

Бывают и забавные прощания. Младшая дочь Линдона Джонсона Люси, которой сейчас шестьдесят семь, училась на курсах медсестер. В течение нескольких месяцев нужный ей для учебы кошачий эмбрион хранился в банке из-под арахисовой пасты в холодильнике Солярия на третьем этаже Белого дома. В день ее отъезда горничная по имени Клара, с которой они были особенно близки, вручила ей банку со словами: «Вот то единственное, что есть хорошего в вашем отъезде». Они обнялись и «от души всплакнули».

«Я понимала, что такое не повторится, – говорит Люси, – что как только я уеду, она с той же энергичностью, почтительностью и тактом будет стараться, чтобы девочки Никсонов чувствовали себя как дома, так же как это было со мной. Преданность прислуги Белому дому и президенту с семьей, которые там живут, заставляет человека гордиться тем, что он – американец».

Трафс Брайант, крайне скептически отнесшийся к появлению Джонсона в резиденции, очень расстраивался, когда Джонсоны уезжали обратно в Техас в 1969 году. «Вот и все. Действительно все. Смена начальства. Но не просто смена начальства. Как будто мне сказали, что я больше никогда не увижу одного из членов моей семьи, – писал он в своих мемуарах. – Я знал президента Джонсона, и для меня он был ближе брата. А теперь если мы снова встретимся, то уже как едва знакомые друг с другом люди. Я почувствовал себя потерянным. А потом – свободным, когда сообразил, что мне уже не придется сносить его грубости».

* * *