Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

Гена прошмыгнул Центральный рынок и оказался перед Парком культуры и отдыха. Он никогда не ходил здесь ночью и, хотя людей видно не было, Гена свернул и обошел парк стороной. По ночам здесь убивали. А утром дворники топтались по засохшим пятнам крови, сметали окурки, бутылки, шприцы и презервативы, и натыкались на свежий труп.

Когда Гена подошел к дому был уже час. Дождик все так же мелко и противно накрапывал. Вверху гремело.

Зажмурившись от ветра, он проскакал по грязи в подворотню, которая вела во двор его дома. В подворотне, поскрипывая, висела лампочка над подъездом, и тускло освещала коричневую грязь.

— Братан, закурить не будет?

Гена вздрогнул и остановился. От стены бесшумно отделились двое, и, вроде бы не суетясь, молниеносно обступили Гену.

Незаметно для себя он оказался припертым к стене. Наверное, от страха у него отключилось восприятие, потому что потом он не сможет вспомнить, ни как выглядели эти двое, ни во что были одеты.

— Не курю, — пролепетал Гена одними губами.

— Че, спортсмен? Тренируешься, да?

— Нннет… Я курю, просто сигареты закончились…

— А шо ж ты, гнида, пиздишь, шо не куришь?

И Гену резко и больно ударили по лицу. Потом кто-то схватил его за шею и дважды ударил чем-то в живот, вероятно коленом. Гена уже мало что соображал, только видел лезвие ножа, которое настойчиво крутили у него перед глазами, и слышал обильный мат вперемешку с угрозами и требованиями.

Гена отдал им все, что они потребовали: куртку, свитер, джинсы и кроссовки. Денег у него не было. На прощанье его пару раз ударили ногой по туловищу, и навсегда скрылись за поворотом.

До подъезда было пятнадцать метров.

Гена попытался подняться, но не смог и снова рухнул в лужу. На нем были трусы, носки и окровавленная майка. Гена с удивлением обнаружил в себе тупое безразличие. Он подумал о том, что обгадился и надо бы принять ванну.

Над головой скрипела лампочка и кружила в Генкиных глазах дивные спиральные хороводы. Где-то каркал ворон. Где-то проехала машина.

Послышались шаги.

— Дядя! — закричал детский голос. — Мама, смотри дядя!

— Дядя пьяный… — торопливо и испуганно заговорила женщина. — Пошли быстрее, дядя пьяный! Идем, идем…

Шаги стихли. Стонал в подворотнях ветер. Было мокро и холодно.

Гена, как и в тот раз, когда он ходил и заблудился, подумал о том, что он уже не встанет. Что уже не придется никуда вставать, и он останется в этой луже навечно…

* * *

Новая Генкина школа (Брагомская средняя общеобразовательная школа N 3) сильно отличалась от предыдущей, девятнадцатой. Все было в новинку: размеры школы, надпись «We dead», пестрый забор, отделявший школу от детского сада (тогда там еще были дети), два стадиона: маленький и побольше, обилие незнакомых лиц. Старая школа была двухэтажным, серым зданием с учителями-пенсионерами и микроскопической спортплощадкой, а здесь — четыре этажа, два спортивных зала и директор клянется родителям, что вот-вот будет построен плавательный бассейн (его, правда, строить даже не начинали). Гена был рад: в такой громадной школе его точно не заметят.

Первые два года Гену, действительно, не очень-то и замечали. Он слился с классом, был обычным парнем, как все, не лучше и не хуже. Про Артема Гена никому не говорил, но даже неполные семьи здесь никого не удивляли: у Димки Сомова, например, не было матери.

Вместе с Геной в 3-й «А» класс пришли еще двое новичков: Вера Еремова и Саша Достоевский. Сначала все думали, что они брат и сестра: Вера — толстая краснощекая девочка, похожая на хомяка и Саша — толстый увалень с маслянистой улыбкой, на голову выше всех, даже Гены, которого уже тогда неудержимо тянуло вверх. Однако родства между ними не было и сходства, кроме как в размерах не наблюдалось. Выяснилось, что Вера крепко сдвинута на боженьке, из-за чего ее наградили кличкой «Святая», а Саша оказался обыкновенным парнем, отличавшимся от массы габаритами и непроходимой тупостью. Он даже не был родственником писателя Федора Достоевского, что снискало бы ему определенную славу. Саша даже не научился сносно читать и писать, — с такой фамилией это было просто смешно. В шестом классе его переведут в школу для умственно отсталых детей. Понятно, что на фоне таких экземпляров как Саша и Вера на Гену не обратили внимания.

Вскоре у него появились приятели. Одним из них был Димка Сомов: Гена полтора года сидел с ним за одной партой. Они возвращались со школы вместе (им было по пути) и Генка тогда много общался с Сомом. Димка увлекался музыкой, знал о ней больше всех в классе и рассказывал Генке о разных группах. Когда Генкина мама купила магнитофон, Гена брал у Сома кассеты с альбомами «The Beatles», но ему не очень нравилось. А Сом этим жил.