Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Ты знаешь, как все было, да?! Ты рядом стоял? Я всегда защищался и меня били так, что тебе и не снилось, а ты на кого-то из них хоть раз голос поднял?! Что-то ты сегодня сильно смелый стал, а раньше?! «Какашка, сюда!», «Какашка, к ноге!», «Какашка, получи посрачь!»

— Что ты сказал, сука? А ну повтори!

— А что я сказал? То, что все знают! Что тебя чмырят, а ты только плачешь!

— Эй, мальчики, — вмешалась Юля. — Хватит, успокойтесь!

Она понимала — стоит забрать у Генки пушку и большая часть его мужества испариться. Но она тянула. Хотелось посмотреть, что будет дальше. А еще она поймала себя на том, что начинает опасаться Генку. Она была не так уж уверена, что сможет забрать у него пушку, и было страшно убедиться, что не сможет.

— Я тебя сейчас убью, — сказал Гена спокойно.

Он наставил на Горика пистолет.

— Попробуй, Какашка. Только смотри не обосрись.

Гена надавил на курок, но курок не поддавался. Юля приросла к табуретке.

— С предохранителя сними, кретин, — сказал Горик насмешливо.

Идиот, успела подумать Юля. У Генки так чудовищно тряслись руки, что он чуть не выронил пистолет. Он суетливо искал предохранитель, делал кучу лишних движений, нащупывал его обеими руками, давил, но не в ту сторону. Все это происходило под прямым, немигающим, в упор, взглядом Горика. Гена терялся и бесился, наконец, снял с предохранителя, направил Макарова в улыбающееся лицо Горика и надавил на курок.

Между ними был стол. С такого расстояния не попасть — невозможно. Бахнул выстрел. Юле заглушило уши, она вскрикнула и зажмурилась.

Гена не попал. У него так тряслись руки, что пуля пролетела у Горика над головой и врезалась в стену. А может Генку подводило плохое зрение.

— Ты ж косой, Какашка, — произнес Горик после паузы. — Куда тебе стрелять.

Похоже, он не верил, что вот сейчас может умереть. Юля же, напротив, очень реалистично представила, как брызгают армянские мозги через дырочку от вылетевшей пули на затылке.

— Ты извинишься передо мной, — пробормотал Гена задыхающимся голосом.

— Хуя! — ответил Горик.

Гена выстрелил вторично. Парализованной от шока Юле вторично заложило уши.

Долго, очень долго ничего не происходило. Она ничего не видела, не хотела ничего видеть, и ничего не слышала, кроме странного неживого писка, который исходил отовсюду, который издавала сама тишина. Юля словно очутилась далеко отсюда, на безжизненном острове в безжизненном океане, где никогда не было намека на людей. Песок и солнце. Тихо. Никакого человеческого шума. Только писк. Все — медленное, вязкое, отрешенное, как сон. А пищит раскаленное неземное солнце.

Потом донеслись голоса. Самый высокий, резкий, истеричный оказался ее голосом.

— …на стол! Ты что, сука, не слышишь?! Положи пушку на стол, я сказала!

Гена наводил пистолет на Юлю и издавал безумные шипящие звуки. Он был похож на испуганную гиену.

Горик не кричал. Он в шоковом состоянии вертел перед лицом забрызганную кровью ладонь и повторял одно слово «сука». С левой стороны его головы стекала кровь. Кровь была на одежде, на полу, на столе.

— Сука. Сука. Ни хуя себе. Сука.

Юля определила источник кровотечения. Левое ухо. Оно было в крови. На стене теперь было два пулевых отверстия — одно возле другого.

— Положи пушку, гандон!!! — завизжала Юля по-кошачьи.

Гена испугался, растерялся и неуверенно положил пистолет. Юля подскочила к Горику. Верхний край его ушной раковины оказался грубо разорван. Рана была пустяковая, но кровавая. Ворошиловский стрелок, подумала Юля про Гену. Всего-то требуется попасть в лоб с полуметра. Она вспомнила, что не забрала положенный Геной пистолет.

Неожиданно Горик перестал бормотать себе под нос и разглядывать ладонь. Он грубо оттолкнул Юлю и убежал в коридор. Кажется, он что-то для себя решил. Юля вспомнила, что оставила в рюкзаке на вешалке принесенное с гаража оружие. Горик не мог об этом знать.

Когда Горик вернулся с пистолетом Стечкина, Юля поняла, что он как-то узнал.

Теперь оружие было не у одного обкуренного придурка, а у двух. Расклад не внушал оптимизма. Гена снова схватил пистолет. Юля упустила шанс забрать ствол у одного и остановить другого. Действовала слишком медленно, думала долго, не привыкла к такой динамике.

Юля уже видела, как стреляет Горик, и была абсолютно уверена, что он продырявит Генке башку с первого раза. Горик направил пистолет Генке в лицо. Рука с пистолетом не дрожала. Гена не пытался выстрелить первым, а повинуясь нелепому инстинкту закрыл голову руками.

Горик нажал на курок.

Раздался щелчок. Горик клацал пистолетом еще и еще, пока, наконец, до него не дошло, что пистолет не заряжен. Патроны были в том же рюкзаке, но Горик так торопился пристрелить Гену, что даже их не заметил.

Гена понял, что его не убьют, и направил Макарова на ошарашенного Горика, который все еще тупо щелкал курком. Горик стоял в дверном проеме, растерянно опустив плечи, в заляпанном кровью широком темном свитере. С уха капала на плечо кровь. У него был вид ребенка, которого обманом бросили где-то одного. Он поднял глаза и наткнулся на черное дуло Генкиного пистолета.