Резкие движения

   Опустившись на колени я лег и до половины засунулся под малолитражку. Не поместившееся прикрыл свернутый в бухту садовый шланг, что лежал неподалеку. Вытащив пистолет я принялся ждать.

   Кто-то с воплями промчался мимо ворот. Потом еще. И еще. Слушая удаляющийся топот я ждал. Смолкла стрельба. Рявкнул, заводясь, самосвал. Звук отъезжающей машины затих, погрузив квартал в тишину. Я слушал ее пару минут.

   Лязг со стороны ворот. Спина похолодела. Скрипнула калитка. Тяжелое дыхание нескольких человек. Я с немым вопросом посмотрел на свой пистолет. Что предпочитаешь? Пуля, камни?

   Шорох заставил сердце подпрыгнуть и зачастить. Задерживая дыхание я уронил голову на горячий бетон и скосил глаза - в калитке стояли две пары ног.

   Ой!

   Ноги медленно двинулись во двор. Старясь не тревожить шланг я направил пистолет в их сторону. Ноги остановились. Всхип. Мужской голос побубнил и ноги возобновили движение. Прищурившись от яркого солнца, я разглядывал тени людей, медленно выходивших из-за машины. Кажется, одна пара ног была женская.

   Наконец идущие показались из-за машины - ковыляющий мужик и поддерживающая его женщина. Одной рукой дядя опирался на спутницу, прижимая вторую к окровавленному лицу. Рубашка, распертая жирными плечами и обширным животом, пестрела красно-серыми разводами. Растрепанная тетка, придерживая мужика за талию беззвучно плакала. Обоих, не по-детски колотило.

   Я чуть выдохнул. Местные.

   Парочка медленно добрела до дома. Звон упавших ключей, возня на крыльце. Мужик тихо проскулил. Наконец щелкнул замок. Отворив, дама затащила мужчину в дом, захлопнула дверь и дала волю нервам - рыдания и крики пробились сквозь запертую дверь начиная терзать уши. Совесть ворохнулась. И утихла - на бульваре не было мирных. Жертва и палачи.

   Выждав минут через пятнадцать я выполз из-под машины. В квартале стояла гробовая тишина. В доме - тоже. Отряхиваясь я машинально оглядел свое укрытие - пухлый кузов на тонких колесиках. Надпись на багажнике гласила - 'Кобальт'.

   Такое слово испортили.

   Подхватив лестницу я, стараясь не издавать лишних звуков отворил калитку и убедившись - на улице пусто, направился к бульвару.

   Четверг. День, 16.05.

   На бульвар я вышел походкой усталого работяги и, стараясь не вертеть головой, пересек его по диагонали, искоса посматривая на опустевшее место казни.

   Не знаю, кого из лежащих следовало отнести на счет гранаты, а кого - на заполошную стрельбу. Но вместо одной жертвы, Аллах получил шесть. Бывшая подсудимая застыла посреди газона страшным памятником себе самой - вкопанное в землю, наклонившееся тело, склоненная голова, черные сосульки слипшихся волос. И камни вокруг.

   Еще одно тело, как женское, я опознал по голым ногам. Четверо оставшихся лежали на асфальте неподвижными куклами непонятной половой принадлежности.

   Челюсть дрогнула. Я стиснул зубы.

   И отведя глаза продолжил путь деревянной походкой.

   До ближайших высоток я добрался без приключений, если не считать мужика, выглянувшего с четвертого. Выразительно посмотрев на меня, он постучал себя по кумполу. Я развел руками - надо! Осуждающе покачав головой дядя скрылся за блеснувшей балконной дверью. Иди с богом.

   Сценка слегка встряхнула, ослабив послевкусие от исламского правосудия и проявленного мной неуважения к суду. Нервяк отошел и я почувствовал, что устал.

   А это может быть чревато. Небоскребы подождут. И миновав первый дом я завертел головой прикидывая место для постоя. Арабские высотки здорово отличались от привычных московских. В первую очередь - архитектурой. Открытые лестничные холлы без стен, лестницы, которые отделяли от улицы только перила. Ну да, тут же девять месяцев в году - жара. В таком климате проблемы отопления строителей не волновали - подрядчики экономили на стенах, стараясь обходиться минимумом.

   Это плохо.

   Я с тоской вспомнил отечественные подъезды изобилующие укромными местечками. Тут все было наоборот - подъезды и лифтовые просматривались насквозь.

   Что делать?

   Обозрев видимую отсюда часть улицы, задерживая взгляд на возможных укрытиях я притормозил. Высокие узкие дома белых и кремовых оттенков на один-два подъезда. Выложенные светло-серой плиткой тротуары начинались прямо от стен, заканчиваясь у края проезжей части. Первые этажи всех, без исключения домов были заняты магазинами. Естественно - запертыми. Ставни опущены, закрывая витрины от любопытных глаз и загребущих рук. Я задумчиво смерил глазами ближайшую.

   Похоже, рольставни. Из металла.

   На тротуарах и обочинах хватало припаркованных машин. Вскрыть? Представив прокаленные внутренности железного коня, простоявшего день на солнцепеке я содрогнулся. Куренок в духовке. Не айс.