Резкое похолодание

— Не хочу, — говорю я и иду вперед, чувствуя на затылке ее взгляд.

— Да кто тебя спгашивать будет, — нагоняет меня Ренат.

— Не хочу.

— Хочешь.

— Не хочу!

— Хочешь! Это ведь твое заветное желание, жигдяйка!

…Он не может знать. Он ведь не может знать! Никто, кроме моей волшебницы, не знает о заветных желаниях. Значит, это ведьма ему сказала. Наверное, она умеет читать мысли. Ну и что. Ну и что. Моя волшебница сильнее ведьмы…

— …Э, ребята, зырьте, жирная вместе с мелким идет!

— У них, наверное, любовь!

— Тили-тили-тесто!

— Жених и невеста!

— Во два урода!

— Она сифа! Жирная теперь — сифа! Кто до нее дотронется, тоже будет сифой!

— А-а-а! Боюсь, боюсь, боюсь! А-а-а, жирная, отойди от меня подальше!

— Мелкий, отвали! Ты тоже сифа!

— О, зырьте, они ща реветь будут!

— Жир-трест-мясокомбинат!

— Зырьте, она уже ревет!..

Ну и что. Ну и что. Ну и что.

Я убью все ваши слова.

Я убью ваши имена.

А потом я вас накажу. Мы с волшебницей вас накажем.

Вот увидите.

Очень скоро.

Корни деревьев оплетают западный склон горы, просвечивают под снегом, как вздувшиеся темные вены. По этим корням очень удобно добираться до волшебной норы — все равно что по лестнице. От подножия до входа в нору — семь древесных ступенек; магическое число.

Вокруг норы — коричневые, прошлогодние, влажные от снега травинки, и заиндевевшие веточки полыни, и засохшие цветы-зонтики. Вокруг норы — горький запах колдовского зелья… Вход в нору очень узкий — целиком в него никак не пролезть, можно только просунуть руку.

Я прихожу сюда каждый день.

Каждый день мама говорит мне: «Иди на улицу, погуляй с подружками». У меня нет ни одной подруги и никогда не было, но мама не верит.

Она говорит:

— Иди погуляй. Если хочешь, сходи к какой-нибудь девочке в гости, только к нам не зови — у нас не прибрано.

У нас прибрано. Но мне некого звать и не к кому идти. Она не понимает.

Она говорит:

— Делай что хочешь, только ни за что, слышишь, ни в коем случае не ходи на гору.

Она говорит:

— Обещай мне.

И я обещаю.

Я прихожу сюда каждый день. Я не делаю ничего плохого. Я просто приношу волшебнице письма…

Письмо волшебнице

Заветное желание

Пожалуйста, пусть я научусь кататься на горных лыжах.

Пусть я не буду падать.

Пусть папе понравится.

Я так хочу.

Я так хочу.

Я так хочу.

Я Соня.

IV

— Нет! — кричит она так, словно отец собирается увести меня навсегда, а не на два-три часа. — Нет! Я тебе запрещаю! Ты не пойдешь с ней туда!..

Отец спокоен; он смазывает лыжи маленьким белым огрызком, похожим на огарок свечи, и на лице его все четче проступает выражение.

Суббота. Время заниматься зимними видами спорта.

— …Что ты молчишь? Ты слышишь: не смей! Достаточно того, что ты ходишь туда сам, как будто бы там… как будто бы ты… — ее голос звенит и царапается, как вилка о блюдце. — Как ты можешь вот так, спокойно, елозить по этой горе, как будто… вот так…

— Так, сказал бедняк… — бормочет отец, задумчиво проводя пальцем по поверхности лыжи. — И заплакал…

— Ты не слушаешь меня! — взвизгивает мать, и мне на секунду становится щекотно и больно в горле, словно через него быстро-быстро продели иголку с ниткой. — Тебе наплевать!

— Не кричи, в доме хорошая слышимость, — кривится отец.

Точно в подтверждение его слов, оглушительно рокочет батарея в ванной: должно быть, ведьма стучит по ней шваброй этажом ниже. Ей не нравится, когда мы шумим.

— Соня, ты никуда не пойдешь, — говорит мать.

— Соня, ты готова выходить? — бесцветно спрашивает отец.

У него на лице выражение: оно выползло окончательно. В каждой складочке кожи, в каждой клетке, в каждой морщинке — выражение. Я смотрю в стену.

— Соня, я тебе запрещаю, — говорит мать.

— Соня, я ухожу, — говорит отец. — А ты как хочешь. Ты взрослая девочка.

Выражение. Выражение.

Он открывает входную дверь и вытаскивает свои лыжи на лестничную площадку. Он не смотрит на меня. Выражение…

— Я тоже пойду кататься, — говорю я.

Выражение медленно залезает обратно под отцовскую кожу.

Вдвоем мы медленно спускаемся по лестнице, волоча лыжи. Мать застыла в дверном проеме.

— Ты предатель! Ты просто чудовище! Ты просто чу-до-ви-ще! — скандирует она.

— Я — чудовище, — легко соглашается отец. — И ты тоже, дорогая.

— У тебя нет души! — голосит она.

— У тебя тоже нет, дорогая.

— Чудовище… — всхлипывает она.

Мы выходим на улицу.

— Чудовище — жилец вершин, — тихо бубнит отец, — с ужасным задом… Схватило несшую кувшин, с прелестным… Соня, надень варежки… С прелестным взглядом… Она качалась, точно плод… Соня, не волочи лыжи по асфальту… В ветвях косматых рук… Чудовище… Урод… Черт, как там дальше?…

Некоторые люди ходят кататься на гору семьями. Все вместе. Но мы не такие, как все.

Обязательно нужно задать вопросы волшебнице:

1. Почему мы не можем пойти на гору все вместе? Мама не будет кататься, но она могла бы просто посидеть внизу, в бревенчатом домике…

2. Почему мы не такие, как все?

3. Что значит, если у человека нет души?