Резня на Сухаревском рынке

– Ну что же, – сказал Архипов раздосадованно. – Теперь все понятно. Двое грабителей решили поделить добычу. Поссорились. И молодой зарезал своего товарища. Потом его что-то спугнуло, он бросил добычу и сбежал.

– Прекрасно, – отозвался Скопин. – Осталось выяснить только, что же именно спугнуло преступника ночью на кладбище, что он даже бросил добычу… Я полагаю, это привидение. Кривихин, у тебя тут водятся привидения?

– Никак нет, Иван Федорович. Я за этим строго слежу. Да и вот, монастырь рядом. Какие тут, прости господи, привидения.

Высокий монах только криво улыбался, слушая болтовню Скопина со смотрителем.

Мирон крякнул и перекрестился.

– Может, монашки по ночам шалят? – спросил он, ни к кому не обращаясь.

– И, уж конечно, характер ранений совершенно не похож на обычную поножовщину, так ведь, Павел Семенович? – Скопин повернулся к доктору.

– Так, – ответил доктор, надевая цилиндр. – Не похож. И орудие не похоже на обычный нож. Я не могу пока точно определить, чем именно убили этого господина. Надо отнести его в наш морг. Но могу утверждать: я никогда не видел подобных ран.

– Мирон, держи-ка мешок, – приказал Скопин. – Отнесем его в часть вместе с покойником, там и оформим обоих.

Потом он повернулся к смотрителю:

– Слушай, Кривихин, это, конечно, не мое дело, как ты тут с родственников втридорога дерешь за копку могилок, за оградки и так далее. Но вот что касается воровства вещественных доказательств, это, брат…

Смотритель медленно осел коленями на грязную дорожку.

– Гляди у меня. Я запомню, – сказал Скопин строгим голосом. – Будем считать, что ты просто временно переместил важные улики, чтобы их не растащили… например, монахи!

– Э! – послышалось со стороны высокого монаха.

Но Скопин подмигнул ему, и тот умолк.

Смотритель кланялся, не вставая с колен.

– Прости, Иван Федорович. Бес попутал. Бес попутал. Истинно – переместил! Прихоронил до твоего прихода. А людишки тут разные бродят – ведь это только опосля смерти все тихие. А до того – жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Уж точно – смотрю, золотишко. Дай, думаю, припрячу, пока полиция не пришла. А то мало ли?..

– Ладно же, помни мою доброту. Жди тут. Сейчас приедет полицейский экипаж, заберет тело, – сказал Скопин и зашагал к выходу с кладбища.

– Почему вы не наказали его строже? – спросил Архипов, шагавший рядом.

Скопин пожал плечами.

– Я ведь не соврал: найденные вещи действительно ничьи, раз об их пропаже нет никакого официального заявления. За что его наказывать? За то, что он вороватый? Так половину России посадить надо. У него и так работа не из приятных, Захар Борисович. Он, конечно, наживается на родственниках, но те никаких жалоб не подают. А значит, формально ни в чем его обвинить я не могу. Он чист перед законом.

– Формально, – язвительно сказал Архипов.

– Да, формально, – кивнул Скопин. – Но не дай бог я увижу хоть одно заявление на него или посчитаю, что он слишком много стал брать с родственников покойников…

– И он сильно пожалеет, – закончил за него Архипов.

– Вот именно! – улыбнулся Скопин.

5 Восковой отпечаток

– Ушла. Уже как час тому назад. Недоглядели…

– Как ушла? Куда? – кричал Архипов на дежурного. – Кто разрешил отпускать?

– Так это… – виновато бормотал тот. – Приказа задерживать не было. Вот, просила передать…

Захар схватил четвертушку бумаги, где круглым женским почерком было написано:

«Простите, что ухожу не спросившись. Спасибо вам за участие. Жизнь моя кончена. Не ищите меня».

Он рухнул на стул. Скопин взял из руки Архипова записку и прочитал ее.

– Эх, девушки, девушки, – сказал он. – Ну что ты будешь делать, а?

– Просит не искать, – тихо ответил Архипов.

– То есть как раз просит найти и спасти ее. Иначе вообще не оставила бы записки. Так ушла бы.

– Вы думаете? – задумчиво спросил Захар.

Иван Федорович обернулся к дежурному:

– Куда пошла-то? В сторону училищ или к Долгоруковской?

– К Долгоруковской.

Скопин пожал плечами.

– Это плохо. Так я думал, что она могла пойти наниматься в училища горничной или посудомойкой. А если к Долгоруковской, то там дальше на Миуссах мы вряд ли найдем. А если она к Лесной сунется, то тут – пиши пропало. Народец там…

– Надо догнать, – твердо сказал Архипов. – Надо ее вернуть.

– Она вышла отсюда час назад, – указал Скопин на кивнувшего дежурного. – Как вы ее догоните?

Архипов покраснел и начал злиться.

– Да что вы, не понимаете! Девушка в таком состоянии, одна, без средств, без защиты! Да с ней черт-те что может случиться!

Скопин пододвинул ногой еще один стул, сел, достал из кармана свою маленькую черную трубочку и сунул в рот. С интересом посмотрев на Архипова, Иван Федорович сказал:

– А вы представляете себе, сколько сейчас в Москве вот таких несчастных, одиноких девушек без средств к существованию, без родных и без квартиры?

– При чем здесь эти рассуждения? – зло спросил Захар. – Это все отвлеченные вещи. Мы говорим о конкретной девушке.

– Вы верите в судьбу? – Скопин достал спички и принялся раскуривать свою трубку.

– А судьба здесь при чем?