Резня на Сухаревском рынке

Казак поковырял пальцем в зубах.

— И что? Плохо разве сделал? Что ей, пропадать? Чай, не собачонка, а человек.

— Женщина? — спросил Архипов.

— Это как посмотреть, — поморщился Скопин. — Было тут дело, помните, я рассказывал, как Сёмка проститутку порезал? Так Мирон сегодня утром на улице ее подобрал. Выгнали. Сидит вся в бинтах на углу Долгоруковской, от холода трясется. Пожалел… В дом привел.

— Ого! — Захар Борисович пораженно уставился на Мирона.

— Пусть малька поживет, — ответил тот безмятежно. — Как оправится, так пусть идет на все четыре стороны. А все ж человек, я так думаю.

— Так надо было ей оставить, — сказал Архипов, указывая на пустые горшки.

— Я ее уже покормил, — махнул рукой казак.

— Он корпии купил, бинтов. Да еще мазей — чтобы порезы заживали, — ответил Скопин.

— Мы ж люди служивые, всякие раны лечить научены, — кивнул Мирон. — Особливо резаные. Она, считай, как раненая сейчас. Ну, жалко же девчонку, Иван Федорович!

— Я тебе что, разве поперек сказал? — спросил Скопин. — Ты человек самостоятельный. Даром что сам себя моим денщиком назначил.

В соседней комнате снова застонали.

— Пойду гляну, что там, — Мирон поднялся и вышел в другую комнату.

— Вот! — Скопин указал пальцем в его спину. — Золото, а не человек! То со мной нянчится, то галчонка домой принесет. Мол, из гнезда выпал. А теперь и девку привел. Ему все равно — галчонок, или девчонка, или судебный следователь. Много смерти повидал. Теперь о живых печется. Вот доктор наш — он от живых к мертвым сбежал. А Мирон — наоборот — от мертвых к живым.

В соседней комнате раздался новый стон, потом что-то успокаивающе забормотал Мирон. Лязгнуло что-то металлическое.

— Это он ей ведро ставит, чтоб помочилась, — сказал Скопин, снова разжигая свою трубочку. — Представляете?

Архипов, не веря, помотал головой.

— Ага. С ним никакая сиделка не нужна.

Мирон вышел, держа в руке ведро, накрытое тряпкой. Он прошел через комнату и вышел во двор. Дверь в соседнюю комнату он оставил приоткрытой. Архипов увидел только край кровати и одеяло, под которым кто-то пошевелился.

Вернулся Мирон не один, а с мальчишкой. Тот тяжело дышал, упершись руками в бока.

— Это к тебе, Иван Федорович, — сказал Мирон, ставя ведро.

Скопин поманил мальца.

— От кого?

— С Сухаревки я, от деда Ионыча, вот! — сказал паренек, протягивая визитную карточку Скопина.

— Так-так, — кивнул Иван Федорович. — Что просил передать?

— Подзабыл я, — соврал парень. — Пока бежал, подзабыл.

— А пенделя не хочешь, пацан, для освежения памяти? — спросил Мирон.

— Погоди, — сказал Скопин Мирону и, порывшись в кармане, кинул парню гривенник. — Ну?

— Дед Иона говорит, пришла ваша вещичка. Своими ногами.

— Вот как! — обрадовался Скопин. — А ну, Мирон, есть у меня для тебя задание.

18 Мертвый грабитель

Как только Мирон ушел исполнять поручение Скопина, в дверь постучали. Иван Федорович пошел открывать и вернулся в комнату с доктором Зиновьевым.

— А, — сказал Павел Семенович, увидев Архипова, — и вы здесь. Это хорошо. Мы тут с квартальным Михеевым проезжали мимо и решили, что вас надо позвать.

— Куда? — спросил Скопин.

— Одевайтесь, вам будет интересно, — сказал доктор, нетерпеливо постукивая каблуками. — Михеев обещает мне настоящее поле битвы, усеянное телами. Ну, если быть точным, то усеяно оно одним мертвым телом. А второе — полуживое и потому находится не в моей компетенции. Зато вас точно заинтересует. Еще одно нападение на коллекционера.

Архипов вскочил.

— На кого?

— Я вам про него говорил, помните?

— Сбежин? — воскликнул Захар Борисович.

— Он, — кивнул доктор. — Чудом остался жив, говорят. И представляете — именно в силу своего занятия. Конечно, полнейшая глупость для грабителя — нападать на дом коллекционера холодного оружия!

— Сбежин, — снова повторил Архипов и взглянул на Скопина. — Вот так так.

Иван Федорович уже снял с крючка свою судейскую шинель и всовывал руки в рукава.

— А кто убит? Кто грабитель?

Зиновьев пожал плечами:

— Сейчас увидим.

У ворот стояла полицейская карета. В открытую дверь выглядывал квартальный Михеев. Когда все расселись тесно по скамейкам, он постучал в переднюю стенку кулаком, и карета двинулась вперед. Михеев уткнулся взглядом между сидевшими напротив Скопиным и Архиповым.

— Ну, хорош дуться, — сказал ему Иван Федорович. — Скажи спасибо, что вышел сухим из воды.

Архипов тоже старался не смотреть на квартального, чтобы не сорваться.

— Давай, докладывай, как стало известно? — спросил Скопин у Михеева.

Тот сухо откашлялся, как будто черствые крошки облепили его горло, а потом сказал без всякого выражения:

— Сосед донес. Шум и крики. Постучался — стонут, не отвечают. Дверь открыта. Он зашел и увидел. Потом побежал ко мне в участок. Поскольку есть раненый, я попросил доктора.

— Понятно, — сказал Скопин. — Надеюсь, что Сбежин не умрет, пока мы едем.

— Мертвые всегда лучше! — энергично кивнул черной бородой доктор Зиновьев. — С ними мороки меньше.