Резонанс

Не придётся врать и юлить на допросе, просто сознаюсь во всём как на духу, и никто кишки мотать и загонять в угол не станет. Плохо разве? Да ничуть! И так голова раскалывается…

Я опустился на корточки, прислонился спиной к стене караулки, прижался к тёплым камням затылком. И понял — так легко не сдамся. Буду врать и выкручиваться до последнего.

Что придало решимости? Да просто вновь всплыло воспоминание о том, как неизвестный оператор на вокзале Зимска спокойно шёл под обстрелом анархистов, а пули просто падали вокруг него на брусчатку. И вспомнился свой собственный восторг. Я ведь так хотел заполучить аналогичные способности!

Опять же в проштудированном вчера законе присутствовали весьма расплывчатые определения благонадёжности соискателей, а одна-единственная драка ещё не делала меня рецидивистом.

Испытательный срок! Да! В качестве наказания на первый раз мне вполне могли назначить испытательный срок!

Как-то даже от сердца отлегло. Тогда только подумал об Инге. Ну — да, тоже немаловажный фактор. Остаться в Новинске — большое дело…

Стоп! Что значит — тоже?!

Обдумать изменения в расстановке приоритетов помешала подъехавшая к пропускному пункту полуторка. В кабине — водитель и сопровождающий, в кузове — конвоир с дубинкой. Все в серых гимнастёрках с коротким рукавом и однотипных панамах, у всех шевроны с уже знакомым изображением модели атома — у типа в кабине с одной поперечной нашивкой, у остальных пустые.

— Сразу и этого злодея забирайте! — объявил караульный, поднимая шлагбаум.

Конвоир нагнулся и протянул руку, я ухватился за неё и забрался в кузов. Там вдоль бортов тянулись две скамьи, сел поближе к кабине.

Дальше грузовик обогнул здание администрации и остановился на его задворках у спуска в подвал. Лязгнула железная дверь, начали выводить моих товарищей по несчастью. Четверо парней, одна растрёпанная девчонка. Из всех узнал только ту парочку, с которыми вчера вечером толковал агитатор Семён. А вот попытавшихся отдубасить меня уродов видно не было, и если одного наверняка отправили в медсанчасть, то отсутствие второго откровенно озадачило. Но и порадовало тоже.

Сопровождающий расписался за арестантов, и полуторка покатила на выезд, беспрепятственно миновала пропускной пункт, запрыгала на неровной дороге. Утреннее солнышко жарило как-то совсем немилосердно, да ещё растрясло моментально, начало мутить. По этой самой причине особо по сторонам не глазел и всю дорогу больше боролся с тошнотой.

— Куда нас везут? — спросил один из моих спутников, конвоир только головой покачал.

— Увидите, — коротко ответил он, и действительно — увидели.

Вывеска на пропускном пункте, к которому подкатил грузовик, гласила: «Комендатура ОНКОР».

Шлагбаум сразу ушёл вверх, и полуторка беспрепятственно въехала на территорию, остановилась у трёхэтажного кирпичного здания. Меня с товарищами по несчастью завели внутрь, а только дежурный распахнул журнал регистрации, появился начальственного вида усатый крепыш лет сорока в форме, на шевронах которой красовались сразу три угольника.

— Этого с синей мордой первым оформи, — объявил он. — Покажи медику и отправляй в допросную.

— Будет исполнено, господин капитан! — по-военному чётко отозвался дежурный и поманил меня рукой. — Ты кто у нас?

— Пётр Линь, — сказал я и осторожно прикоснулся к скуле.

Та опухла, но далеко не так сильно, как того стоило ожидать, зеркал же тут не было, и не получилось оценить, насколько мне подходит определение «синяя морда». Ну а потом вызванный дежурным медик наложил компресс и приклеил его двумя полосками пластыря крест-накрест.

На этом он счёл свою миссию выполненной и удалился, а меня отконвоировали в допросную. Убранство той оказалось донельзя лаконичным, не сказать — аскетичным. Стол, стулья, голые стены, под потолком — электрическая лампочка, забранная вместо стеклянного плафона металлической сеткой. Пару раз меня доставляли после митингов в полицию, но там опрашивали в обычных рабочих кабинетах, тут же всё выглядело нарочито крепким и солидным, будто напоказ. Хотя скорее просто местная специфика сказывалась. Очень уж контингент в округе специфический.

Долго маяться в одиночестве не пришлось. Уже минут через десять в распахнувшуюся дверь пошёл усатый капитан, скуластый, загорелый и крепко сбитый, а вслед за ним, к моему откровенному изумлению, появился консультант института сверхэнергии, с которым мы вчера пили пиво в буфете столовой.

— Альберт Павлович? — не сумел удержаться я от удивлённого возгласа, хоть и стоило бы промолчать.

— Здравствуй, Пётр! — протянул руку консультант. — Не могу сказать, будто рад встрече при таких вот обстоятельствах, но ничего не попишешь, работа — есть работа. Тут не до принципов.

— Работа?

— Институт предоставляет консультанта всем задержанным, вне зависимости являются они нашими учащимися или нет, — пояснил Альберт Павлович, снял шляпу, присмотрелся ко мне и попросил: — Георгий Иванович, будьте любезны распорядиться насчёт воды.

Капитан выглянул в коридор и коротко бросил: