Резонанс

— Графин воды! — после вернулся к столу, выложил на его край стопку каких-то бумаг, а сам опустился на табурет и хрустнул костяшками сцепленных пальцев. — Пожалуй, приступим…

— Не гоните лошадей, Георгий Иванович. Юноша не в том состоянии…

— Но имя-то своё он назвать в состоянии, так?

— Пётр Сергеевич Линь, — представился я по всей форме, будто в этом была хоть какая-то необходимость.

Кряжистый капитан без всякой спешки скрутил колпачок с перьевой ручки и записал мои фамилию с инициалами на верхнем листе желтовато-серой бумаги.

— Год рождения и полных лет?

— Двадцатый. Полных лет семнадцать.

Допрос начался без неожиданностей, просто собрали установочные данные, а потом принесли стеклянный графин и гранёный стакан, тогда Альберт Павлович заставил нас прерваться. Он расстегнул свой потрёпанный портфель и достал какой-то бумажный свёрток.

— Аспирин, — пояснил, высыпая в воду белый порошок. — Всегда с собой ношу.

Голова после удара куском мыла, тряски в кузове полуторки и солнцепёка просто гудела, принял лекарство с благодарностью. Выпил чуть горчившую жидкость и такое впечатление — и думать стало легче, и раздражающе-яркое сияние лампочки под потолком слегка потускнело.

Форсировать допрос капитан не стал, продолжил расспрашивать о моей прежней жизни, будто ему было до этого хоть какое-то дело. Не угрожал, не давил, просто задавал не относящиеся к делу вопросы и следил за реакцией. Альберт Павлович ему в этом не препятствовал и помалкивал. Лишь предупредил в самом начале, что в любой момент могу обратиться к нему за консультацией, и не проронил больше ни слова. Вроде бы даже подрёмывать начал.

Ну да — это у меня судьба решается, для него простая рутина.

Подумал я об этом без злости и раздражения. В конце концов дело консультанта давать советы, а не моральную поддержку оказывать.

— Так с какой целью ты ткнул потерпевшего заточкой? — спросил вдруг капитан. — Поссорились?

Захотелось сказать, что не заточкой, а гвоздём, и вообще это было нападение по политическим мотивам, поэтому пострадавшим надо считать именно меня; как сдержался — не знаю. В самый последний момент опомнился и язык прикусил, выдал свою первоначальную версию.

Скуластая физиономия капитана приобрела ещё более жёсткое выражение, и он не удержался от упрёка консультанту:

— Альберт Павлович! Нежелание вашего подопечного сотрудничать со следствием возмутительно!

Мой вчерашний собутыльник только руками развёл, заявив:

— Ничего не могу поделать.

— Да неужели?

— Именно так.

Георгий Иванович пригладил жёсткие чёрные усы, порылся в бумагах и выудил стопку сшитых листов в пару пальцев толщиной, пошелестел ими, невпопад спросил:

— Член Февральского союза молодёжи с прошлого года?

— Какое это имеет отношение… — возмутился было я, но меня перебили.

— Отвечай!

— Да.

— В иных политических организациях состоял?

— Нет.

— Чем вызван левый уклон в убеждениях?

Я даже не подозревал, что у меня есть какой-то «левый уклон», и понятия не имел, почему так решил собеседник, но вместо неопределённого пожатия плечами, вдруг сказал:

— Скорее не левый уклон, а категорическое непринятии идей реваншизма.

Ну да — монархистов я на дух не переносил. И упёртых консерваторов, желавших восстановить самодержавие в его прежнем виде, и их куда более многочисленных единомышленников, предлагавших реставрировать прежний режим в новой конституционной обёртке.

— Вот как? Интересно. — Капитан кинул быстрый взгляд на Альберта Павловича, но на этот раз обращаться к нему не стал и задал очередной вопрос: — Личные интересы?

— Чтение, — коротко ответил я.

— Разве это единственное увлечение? — с улыбкой уточнил Георгий Иванович. — А как же бокс и вольная борьба?

В боксёрский зал я проходил два месяца, в борцовскую секцию — три. Нет, меня не выгнали, забросил сам. Да и заниматься начал исключительно из-за Аркадия, поднявшего тему тренировок на собрании нашей ячейки. Но говорить об этом не стал, да капитан в ответе и не нуждался.

— Прыжки с парашютом и десантирование из дирижабля по тросу? — продолжил он зачитывать список моих краткосрочных увлечений.

Пять прыжков с парашютом, десять высадок с аэростата. Больше — никогда. Даже сейчас не понимаю, как позволил себя в это втянуть.

— Стрельба из пистолета и винтовки?

В тир ходил полтора месяца. Ничего против этого занятия не имел, банально стало не хватать на патроны карманных денег.

— Лёгкая атлетика?

Было дело — немного бегал. Немного и недолго. За компанию.

— Шахматы?

В эту секцию затащил Лёва, просто неудобно было ему отказать. А ещё у них имелась неплохая библиотека, поэтому захаживал туда какое-то время, но особых успехов не достиг. Да и не пытался.

— Курсы первой помощи при городской больнице?

А это была идея Лии — она всех туда водила, не стал исключением и я.

— Мотокросс?