Резус-фактор

Хороший вопрос, но прогнозами занимаются не врачи, а синоптики.

– Я могу только сказать, что ваша дочь находится в надежный руках, и мы сделаем все возможное, чтобы она родила здорового ребенка.

– Отвечаете на вопросы, как подкованный политик, – усмехнулась она. – Из чего я делаю вывод, что ответа у вас нет. Хорошо, поставлю вопрос иначе, – кивнула она своим мыслям. – Велик ли риск, что Настя не сможет выносить этого ребенка?

Разговор получался странным. Как и все остальное, начиная от заявления посетительницы, что она никакая Насте не мать, и заканчивая ее вопросами. Но как-то нужно было поддерживать диалог, и Даниил ответил:

– Титр антител в крови вашей дочери превышает допустимую отметку. И есть риск развития патологии у плода, как и выкидыша или преждевременных родов. В последнем случае мы будем тянуть как можно дольше, пока уже нельзя будет тянуть. Когда ребенок родится, сделаем все зависящее от нас, чтобы он жил. Но сначала нужны обследования на предмет обнаружения патологий плода уже сейчас. И это все, что я могу вам сказать.

– Понятно – объяснять вы умеете. Это я виновата, что у Насти такая сложная беременность. Я виновата во всем…

Даниил не перебивал, слушал, как эта старая и смертельно больная (теперь он в этом не сомневался) женщина очень кратко, даже скупо рассказывает историю появления Насти на свет. Слушал и чувствовал, как на голове шевелятся волосы от ужаса всего того, что вынуждена была пережить Настя будучи ребенком. Как?! Как ее психика выжила и не надорвалась? Как вообще из нее выросла самостоятельная женщина и хороший отзывчивый человек. Даже из того, что услышал, можно было сделать выводы, что пройти через такое и уцелеть невозможно! А она смогла. И с каждым словом он все сильнее ненавидел сидящую напротив него женщину – какое она имела право так измываться над собственным ребенком?!

– Судить вас не буду, хоть и очень хочется, – произнес Даниил так сухо, что аж самому неприятно стало. – Скажу только, что послеродовая асфиксия вашей дочери никак не связана с тем, что у вас с ней несовместимость крови. У женщин с положительным резусом не может быть проблем в вынашивании детей с отрицательным резус-фактором крови. Очевидно, что кровь Настя унаследовала от отца, – женщина кивнула, и в глазах ее промелькнуло что-то похожее на жалость. – У новорожденных асфиксия – не такое уж редкое явление, и вызывают ее разные причины, но точно не несовместимость крови. А вот то, что после первой беременности вашей дочери не сделали укол иммуноглобулина – очень серьезное упущение, которое я приравниваю к преступлениям. И в этом, виноваты вы тоже.

– Первой беременности? Но Настя… – она резко замолчала и лицо ее покрылось еще более мертвенной бледностью. – Так она была беременная? – пробормотала она, но не ему, а себе, словно в голове ее сложился паззл.

– Судя по всему, вы не были в курсе, а дочь ваша была слишком молода, чтобы думать и знать о последствиях.

Разговор превращался в какой-то бессмысленный. В голове Даниила плохо укладывалось, что именно он сообщает матери о дочери то, что она ДОЛЖНА была знать.

– Я не знала, и теперь она расплачивается.

– Да, расплачивается за вашу черствость и жестокость!

Даниил больше не мог сдерживаться, понимая, что поведение его выходит за рамки профессионального.

Женщина вскинула на него насмешливый взгляд.

– Больше меня самой у вас не получится осудить меня. Но время вспять не повернешь, да и я не уверена, что повела бы себя по-другому. И теперь, когда есть желание хоть что-то исправить, я понимаю, что сделать это невозможно. Сейчас уже ничего не зависит от меня, а вот от вас зависит многое. Обещайте мне, что с Настей все будет в порядке! – подалась она всем телом вперед, и глаза ее нездорово лихорадочно заблестели. – Просто, пообещайте. Так мне будет легче умереть. До рождения малыша я точно не доживу.

– А вы считаете, что заслужили легкой смерти? – встал Даниил из-за стола и оперся на него руками, нависая над посетительницей. Сейчас он чувствовал себя даже не обличителем, а палачом. Но назвать эту женщину матерью язык не повернулся бы никогда. И жалости к ней он не испытывал. – Я не в праве судить вас, но сужу и по всей строгости. Я не хочу прощать вас, да и не могу, не имею на это права. И я рад, что вы не доживете до рождения ребенка вашей дочери, как бы кощунственно это ни звучало. Вы были ужасной матерью, и я рад, что у вашего внука или внучки не будет такой бабушки.

Какое-то время она молча рассматривала его лицо. Ее лицо при этом почти ничего не выражало – так, что-то едва уловимое мелькало в глазах. А потом она тоже встала и произнесла:

– Сейчас я спокойна за Настю.

– И почему же? – остановил ее вопрос Даниила уже на пути к двери.

– Неважно, – обернулась посетительница. – Я увидела и услышала то, что мне и было нужно.

Она вышла за дверь, а Даниил даже не опустился, а упал в кресло. Давненько он не испытывал настолько сильного потрясения. И он уже не помнил, когда до такой степени выходил из себя. А уж на работе, так и вовсе никогда не вел себя подобным образом.