Ряби в спорах

– Ты знаешь, я в завязке, побаловались – и хватит, тут я больше не игрок. Ты ничего не слышал?

– Ты точно в завязке? Может, всё-таки дёрнешь пару раз?

– Я же сказал, с этим всё, не хочу больше слышать, у меня начинается лютая измена, да и синдром отмены такой, что хоть волком вой. И всё-таки я про хлопки, будто секретная служба США начала отрабатывать по нам, используя свои суперпушки с глушаками.

– Окстись, а лучше иди посмотри сам, кому мы тут нужны.

– Пожалуй, с этого мне и стоило начать, – сказал Мэйджис недовольно.

Шестое чувство не дало соврать, никто ничего не слышал, всё это бред взбудораженного каннабиноидами изменённого сознания, психомоторное возбуждение давно прошло, но что-то же должно остаться, что подвело его к слуховым галлюцинациям. Убеждённость, что болезнь прогрессирует, не отпускала, заставляя двойственно думать и даже слышать и видеть, поэтому Меigis и не собирался больше ни крутить косяков, ни пить алкоголь, тем более что нести службу за него было некому. Все поголовно на чём-то сидели или просто пили, жара сводила с ума и вносила большую дезорганизованность в ряды войск. Спасало положение постоянно откомандированное начальство, относительная безопасность базы и аэродрома, низкий показатель значимости базировавшихся ящиков, которые складировались в основном вокруг.

Капрал прошёлся вдоль забора в сторону шума, а именно южной башни. Времени от начала и до конца разговора прошло не более 5 минут, однако стоило поторопиться. Ошибок больше быть не должно.

Подходя к башне, холодок пробежал по спине Мэйджиса, выкрикнув новое кодовое слово «twistzero», не получил отклика, после чего понял, что никого на башне нет, по крайней мере, снизу не видно, решил слазить, дабы убедиться в предположении. Прожектор горел исправно, значит, штурмовать, скорее всего, бы не стали, хотя тут больше попахивает диверсией, Мэйджис поймал себя на мысли, что сильно кружится голова, полез наверх…

Позже, гораздо позже после разбирательств Мэйджису дадут внеочередное звание сержанта. Кстати, со всей уверенностью можно сказать, что троило его изрядно, особенно сны, которые обычный житель долины (да и не только долины) просто бы не пережил, сразу не проснувшись, герой стойко переносил, мучаясь изрядно, просыпаясь от головных болей, слыша в голове голоса ушедших в прямом и переносном смысле, хотя порой и не всегда, если выражаться полунаучными терминами, ещё много от чего ощущал страдания. Так и не понял ни он сам, ни его совзводники, почему услышал Мэйджис с другого конца базы хлопки, не говоря о том, что шахиды действительно пользовались глушителями. Препараты выписывались ему на постоянной основе, он должен был принимать их в стационаре, не амбулаторно, однако, отлежав единожды в таком отделении, познав все лишения, коих на самом-то деле было не так и много… В общем, герой не мог ощущать себя за решёткой полноценно, при всём при этом понимая, что он затворник и сумасшедшим его делает именно одиночество. Написав всем, кому только можно и нельзя, а именно в министерство обороны, министерство здравоохранения, прокуратуру и местному главврачу, вышел, не пройдя полноценного лечения, да и о каком лечении могла идти речь, если все признаки душевной болезни, он считал, только из за засовов на дверях, в общем, представительства министерств сделали то, что должны были, а именно помогли выписать горе-больного на амбулаторное долечивание, которое затянулось, переросло в препаратозависимость на долгие годы, плюс крепкий алкоголь, помогавший уйти от реальности.

«Какое там потомство, если я пью транквилизаторы и нейролептики горстями, а алкоголь служит проводником из одного состояния в другое…» Этим умозаключением он успокаивал себя…

Глава 4

Он действительно так считал. Потомство оставляло следы пребывания, а следов от него было хоть отбавляй, цивилизация не отпускает, так считал Мэйджис.

Так вот, с этими мыслями по дороге в город, кстати, название мы с вами упустим, дабы не создавать из чудного места для кого-то цирк, для кого-то, не побоюсь сказать, сиротский приют. Назовём его городом P… Все 40 миль не зная, хватит ли ему времени прийти в себя, выезжать надо было в ночь, дабы по приезде объехать к открытию все рестораны, где он и продаст дичь и рыбу. «Вот чёрт», – подумал Мэйджис. Не выпил этот проклятый нейролептик, чувство безысходности и депрессии по-тихому стало накатывать. Свои состояния души и тела лесник успел изучить, дабы не было дня, чтобы нельзя было применить на практике лечение. Сегодня ощущение гнёта и чувство безысходности разыгрались не на шутку.

– И почему я не держу препараты в машине? – посетовал Мэйджис на свою невнимательность. – Кроме того, я бы ещё раз прошёл Ирак, только бы избавиться от напалма в голове. Куплю нейролептик в городе.