Рябиновая ветка

— Что ты хочешь от монтажников, Борис Николаевич? Вы — конструкторы — такой народ: вас беспокоит машина, а как ее будут собирать — вас мало трогает. Монтажники сделают! Вот мы и делаем, что можем. Проверь все наши нормы, все в ажуре. Четыре километра сварного шва сделали. Минутки лишней не прихватили! Наоборот — почти двести процентов выполнения плана. И это на такой сложной машине. Ведь четырнадцать тысяч деталей поставили!

— Нелюбезно встречаешь, Леонид Сергеевич, — опять усмехнулся Борис Николаевич. — Я тоже хочу отдохнуть. Дай же поужинать.

— Вот это дело другое, — как будто даже обрадовался Леонид Сергеевич и засуетился. — Наточка, прими командование за столом.

Наташа охотно села за стол. Борис Николаевич с ласковым вниманием следил за ней. И от его взглядов ей было хорошо и тревожно, она боялась совершить какую-нибудь оплошность. Выбрав минуту, она даже посмотрелась в соседней комнате в зеркало. Серое любимое домашнее платье сидело хорошо, и волосы были в порядке. Только лицо горело. Наташа вернулась в столовую.

Мужчины добродушно беседовали о заводских новостях, забыв, казалось, о том, что свело их в такой неурочный час в будний день.

Леонид Сергеевич временами выключался из общего разговора и начинал постукивать костяшками пальцев о стол. В такие минуты Борис Николаевич бросал на него быстрый взгляд, ожидая, что сейчас они вернутся к прерванному разговору о монтаже.

Наташе было приятно видеть Соболева в этой домашней обстановке, ухаживать за ним, предлагать ему закуски, выполнять роль хозяйки, угадывая желания. Встречая его внимательный и благодарный взгляд, она чуточку смущалась и краснела.

Наташа встала, чтобы принести чай.

— Все это интересно, — услышала она спокойный голос Бориса Николаевича. — Но я хотел бы узнать, когда все же мы закончим монтаж? Ведь обязались сдать досрочно…

— А что ты от нас, собственно, хочешь? — взорвался опять Леонид Сергеевич. — Предложи, послушаем…

Наташа внесла чайник. Хозяин и гости стояли у письменного стола. Борис Николаевич попросил:

— Наташа, возьмите, пожалуйста, карандаш, подсчитывайте. Мельников занятную вещь предложил.

— Считайте, считайте, — насмешливо посоветовал Леонид Сергеевич. Он отошел вглубь комнаты и закурил, стараясь не показывать, что его интересует разговор Мельникова и Соболева.

В монтажном цехе вели работы по оснащению опорной плиты землеройной машины. Большая по площади — двадцать метров в ширину и десять в длину, — весом в сто двадцать тонн, собранная, она лежала сейчас нижней частью на специальных бетонных столбах. Ее надо было перевернуть в рабочее положение. В цехе имелся только пятидесятитонный кран. Немыслимо и представить, что с помощью этого крана можно перевернуть плиту. Оставался самый обычный и простой путь — произвести демонтаж плиты, разделить ее на три составных части и начать повторную сборку. Это могло занять около двух недель. Этот-то срок и не устраивал завод.

— Как сделаем? — быстро говорил Мельников, оглядываясь на Леонида Сергеевича в поисках поддержки. От волнения лоб у него покрылся испариной. — Приварим к плите ушки с двух сторон. Понимаете? Потом кладем несколько шпал с одной стороны, и за ушко поднимаем краном плиту и кладем ее на шпалы; потом с другой стороны также подкладываем шпалы и за другое ушко поднимаем плиту. Понятно?

— Сколько же это шпал понадобится? — сердито возразил Леонид Сергеевич. — Да и как вы плиту повернете? Поползут ваши шпалы.

— Повернем, повернем, и шпалы не поползут, — спокойно, и все так же лукаво щуря глаза, ответил Мельников, с нетерпением следя за возникающими под рукой Наташи колонками цифр и вытирая платком лицо.

А колонки цифр все росли и росли, и уже Наташа начинала понимать всю нереальность предложения Мельникова. Выходило, что понадобится для опор уложить около восьми вагонов шпал.

— Вы мне весь цех дровами завалите, — съязвил Леонид Сергеевич, но на него не обратили внимания.

Длинные тонкие пальцы Наташи, с ногтями, окрашенными светлым лаком, торопливо двигались по бумаге, выписывая цифры. Мельников напряженно, не мигая, перестав улыбаться и оглядываться на своего начальника цеха, следил за колонками цифр. Бориса Николаевича, казалось, больше интересовали руки Наташи, чем то, что они делали. Он смотрел спокойно и почти равнодушно на цифры. Подошел и Леонид Сергеевич, заглянул через плечо Соболева и презрительно хмыкнул.

— Ясно, — спокойно подвел итог Соболев. — Спасибо, Наташа. Ничего не выходит.

— А может, как по-другому? — с надеждой спросил Мельников.

— По-другому надо поставить еще кран на семьдесят тонн, — ответил Леонид Сергеевич.

— Ты, действительно, очень устал, — впервые за весь вечер не сдержался Соболев. — А если металлические стойки с упорами? Знаете, такие, как на стадионах для прыжков в высоту. Это лучше шпал. Как, Мельников? А?

Соболев стал быстро набрасывать рисунок. Наташа, следя за рукой Бориса Николаевича, впервые заметила, что один палец в суставе не разгибается, и эта маленькая беспомощность руки вдруг почему-то тронула ее сердце.