Рябиновый дождь

Ему хотелось всем все простить и со всеми помириться. Он вспомнил, как Бируте вернулась из школы медсестер и как он встретил ее на полустанке, как уложил на телегу чемодан и попросил ее сесть рядом.

— Но почему ты меня встречаешь? — ничего не понимала она.

— Так уж вышло, — он пожал плечами. — Если тебе не нравится, могу оставить лошадь и вернуться домой пешком.

— Нет, что ты!.. Видать, судьба, — пошутила она. — Чем дальше я от тебя убегаю, тем ближе оказываюсь. А где папочка?

— Плох твой папочка, — солгал Стасис.

— Что с ним?

— Заболел.

— Говори, — она вцепилась в руку. — Ведь я сейчас кое-что понимаю в медицине.

— Приедешь — увидишь, я-то не врач.

— Тогда гони! — Она встревожилась, заторопилась. — Уже собралась домой, и вдруг твоя телеграмма: приезжай скорее. — Она достала из сумочки красивый браслет для часов и протянула ему: — Я стала суеверной. Это подарок первому встреченному мужчине нашей деревни.

Как ему тогда не хотелось везти ее домой! Шагом въехал в лес, кружил только ему одному известными дорожками, а она все торопила:

— Давай побыстрее, ты не знаешь, что значит при больном хорошая медсестра. Ну, поторопись, я тебя очень прошу, Стасис. Если ты будешь так тащиться, я рассержусь!..

— А как у тебя с учебой?

— Какая там учеба! Все дело в практике. Хотела в акушерки перейти, но какая из меня повитуха?.. Я там была самая молодая…

— Ты очень похорошела.

— Разве? — Она зарделась и так посмотрела на него большими и теплыми глазами, что даже теперь, вспомнив этот взгляд, Стасис улыбнулся. А тогда он должен был сообщить ей страшную новость. Деревня почему-то выбрала для этой миссии его. Решили, что только он один сможет это сделать.

А он уже который раз открывал рот, чтобы сказать об этом, но так и не посмел заговорить. Довез ее до тропинки, ведущей к небольшому саду, снял с повозки чемодан, хлестнул лошадь и умчался, словно за ним гнались. Он еще слышал, как она кричит, оглядываясь, видел, как она машет рукой, но уносился от нее все дальше и повторял:

— Пусть кто другой, только не я… Пусть кто хочет, только не я…

В то утро за окнами его избы вдруг стало темно. Кто-то вошел во двор, закрыл ставни и без стука ввалился в комнату. Стасис поднял голову — перед ним стояло несколько вооруженных мужчин.

— Ну, катись с постели, прихвостень стрибаков!

Он быстро поднялся и потянулся за одеждой.

— Прыгай в штаны, и хватит, — торопили его мужчины. — Подвал у тебя есть?

— Здесь подвалы копать нельзя, озеро рядом. Отец погреб большой из камня сложил.

— В какую сторону Гавенай?

— Сразу за речкой, на юг.

— Эта речка в озеро впадает?

— Вы сами видели, пришли оттуда.

— Лодка есть?

— Есть кой-какая.

— Мы заночуем здесь.

— Но теперь только утро, — пожал плечами Стасис.

— Не твое дело.

— Напрасно злитесь, — ответил Стасис, — когда в нашей деревне что-нибудь случается, всегда отсюда прочесывать начинают — с нашего полуострова иначе как через этот угол не уйдешь. Здесь вас найдут.

— И что ты нам посоветуешь?

— Плывите через озеро.

— Тогда собирайся.

— Я не поплыву, — спокойно ответил Стасис. — А что я стрибакам скажу, когда они за мной придут, а меня дома не окажется? Если у вас есть со мной какие-то счеты, тогда начинайте сразу.

Его откровенность понравилась зеленым. Они успокоили мать, пошутили, поругали колхозы, забрали весь хлеб, сало и ушли. На дворе лило как из ведра.

— Когда переправитесь, лодку от берега оттолкните, я как-нибудь ее отыщу.

— Лодка лодкой, но если проболтаешься — из-под земли достанем. Поклянись! — сказал главарь.

— А как?

— Скажи: клянусь.

— Клянусь, — Жолинас в кармане сложил пальцы в фигу.

— Целуй оружие! — поднял пистолет.

Стасис поцеловал холодный металл оружия и, вспомнив Навикаса, передернулся.

— Это хорошо, что боишься, — похвалил главарь и оттолкнул лодку.

И сразу же хлынул настоящий ливень, такой сильный, что за несколько метров уже ничего не было видно.

Далеко не уплывут, подумал Стасис и направился прямо на хутор к Гавенасам, чтобы предупредить их, но на полпути его остановили солдаты:

— Куда идешь?

— Вас ищу.

— А зачем?

— Сами знаете.

— Были?

— Были.

— Сколько их?

— Шестеро.

— Куда они побежали?

— Никуда.

— Они еще у вас?

— Уплыли.

— По озеру?

— Не по небу же!.. Если есть на чем, подскочите. Им больше негде на берег выйти, только возле Гавенаса, возле нас или на сухой склон Швянтшилиса.

Солдаты умчались на мотоцикле, а он пошел к Гавенасам, но там его в избу не пустили. Он только слышал плач, какие-то крики, а от соседей узнал, что всю семью председателя колхоза Юлюса Гавенаса зеленые пустили в расход.

Целый день он не мог найти себе места. На велосипеде съездил в городок, отправил телеграмму Бируте, плутал по лесу, снова, без всякой необходимости, вернулся в городок и только под вечер явился домой. У берега стояли две лодки.

Видать, соседи пригнали, подумал и вошел в избу… и в тот же миг, получив увесистую затрещину, пролетел до середины комнаты.

— Ну, дьявол, говори, где так долго был?

— У Гавенасов.

— И что видел?

— Меня в избу не пустили.

— А зачем в городок ездил?

— Телеграмму Бируте дал, — вытащил из кармана и показал квитанцию.

— Донес?