Рябиновый мед. Августина

Маша немножко лукавила. В доме затевалось настоящее торжество, но причины было две. Кроме Маши, в семье имелся еще один выпускник. Алексей окончил военное училище и вчера явился домой в чине подпоручика. Новая офицерская форма очень шла ему. И Маша, и мать, и глава семьи — все любовались молодым офицером. Только этот факт Маша почему-то решила утаить от подруги. До поры.

— Я приду, — пообещала Ася. — Только переоденусь. Ладно?

— Смотри же! Мама сказала, что без тебя стол накрывать не начнет. Нужно, чтобы ты все украсила по-своему. У нас так никто не умеет.

— Обязательно приду.

Не успела выйти из аллеи, как из-под земли появился Юдаев — гладкий, напомаженный, с цепочкой в нагрудном кармане. Улыбался, обнажая прокуренные желтые зубы.

— Не желаете ли прогуляться, барышня?

Ася отступила на шаг и оглянулась — подруги были далеко.

— Не желаю я с вами прогуляться!

— А напрасно вы мною так пренебрегаете, Августиночка! — прищурился приказчик и как ни в чем не бывало пошел с ней рядом. От него воняло луком. И даже одеколон не смог перебить этого запаха. Вероятно, зайдя в трактир, Юдаев не удержался и отведал селедки. — Я, между прочим, не голытьба какая-то. Капиталец скопил-с. Теперь вот от Карыгина ушел, получше местечко сыскалось. Как куколку вас содержать бы мог, ежели бы вы…

— Глупости какие! И не мечтайте об этом! — пробормотала Ася, прибавляя шагу, и почти бегом побежала по деревянной лесенке прочь с Вала.

— Ну поглядим, чья возьмет… — донеслось до нее сверху.

Она, не оглядываясь, быстро шла в сторону набережной, у беседки остановилась перевести дух. Сердце колотилось. Противно, грустно, страшно! Детство кончилось… В этой самой беседке возникали мечты, навеянные очарованием детства. И вот эти мечты готовы рассыпаться, как замок из песка!

Как часто они с подругами сиживали здесь, делясь самым сокровенным…

Сны рассказывали, записки от мальчиков читали, стихи, что присылал ей Лелька… Все кончилось!

Грусть горьким медом разливалась в душе.

Она вошла в беседку и постояла у колонны, глядя на воду.

Осторожный кашель позади нее заставил оглянуться. У беседки стоял незнакомый парень в сатиновой рубахе. Он прятал руки за спиной и выжидательно смотрел на нее.

— Что вам нужно? — строго спросила она.

— Вы — Августина? — Да.

— Тогда это вам.

Парень протянул ей букет желто-белых цветов. С минуту Ася переводила взгляд с парня на цветы и обратно.

— От кого? — так же строго спросила она.

Парень усмехнулся, переминаясь с ноги на ногу.

— Говорить не велено. Примите цветы.

— Что значит — не велено? Говорите, иначе не возьму.

Парень вошел в беседку, положил цветы на столик, оглянулся и заявил:

— Поцелуете, тогда скажу!

— Что?!

Парень захохотал, перепрыгнул через перила беседки и двинулся вразвалочку в сторону торговой площади.

Асины щеки пылали.

Она смотрела на цветы, на набережную… Видел ли кто-нибудь, как ей передали букет? Кто это? Конечно же, Юдаев!

Она приложила холодные пальцы к пылающим щекам. Неужели фрау Марта всерьез вознамерилась отдать ее за этого неприятного человека?

Ася поспешно вышла из беседки и почти бегом двинулась к дому. Букет остался лежать на столе.

Дома ее ждали дела. Фрау Марта велела вымыть окна в гостиной и натереть до блеска зеркала. Она уже почти справилась с работой, когда вернулась от портнихи Эмили.

— Идем ко мне в комнату! Я тебе кое-что покажу!

— Я уже опаздываю, меня Маша ждет.

— Ну одну минуту, умоляю тебя! Эмили затащила ее в свою комнату.

— Платье готово, а я не могу понять, идет ли мне. Эмили разложила на обеих кроватях свои наряды. Ася села на стул.

— Ася, я так волнуюсь! Теперь приедет Вознесенский, и все решится. Мне идет зеленое? Взгляни.

— Что решится?

— Как — что? Только не делай вид, что ты не понимаешь!

Ася, погруженная в переживания последних дней, совершенно забыла о чувствах Эмили. Та весь учебный год только и твердила, что об Алешке Вознесенском. Ася была ее ушами и свидетелем романа. Собственно, то, что Эмили называла романом, происходило исключительно у Аси на глазах и в ее присутствии. Она слышала каждое слово, сказанное Вознесенским, и потом еще многократно была вынуждена выслушивать пересказ разговора из уст Эмили.

— Я уже взрослая, — рассуждала Эмили. — Я не собираюсь париться в гимназии еще целый год, чтобы, как ты, закончить дополнительный, педагогический, класс. С меня хватит.

— Ты… собралась замуж?

— А почему бы и нет? — Эмили покрутилась в своем новом кисейном платьице. Она действительно была хорошенькой. В отличие от Анны Эмили хоть и была бледной и белесой, имела в облике какую-то детскую трогательность и беззащитность. Это делало ее привлекательной.

— А что говорит фрау Марта?

— Мама говорит, что Вознесенский — хорошая партия. Он офицер, имеет влиятельную родню в Петербурге. Он может сделать карьеру.

— Но почему ты решила, что…

— Ой, Ася! Скажу тебе по секрету, я подслушала, это нехорошо. — Она быстро оглянулась на дверь и склонила голову к Асиному лицу. — Папа' говорил мама', что встретился на каком-то заседании с отцом Сергием, и тот сказал, что думает Алексея женить.

— Вот как…