Ряд волшебных изменений

— Это точно, — подтвердила Татьяна Александровна. — Причем буквально за сегодняшнее утро.

— Ну, ребята, — Катя внимательно оглядела парочку и улыбнулась, — примите мои поздравления. Взаимность в этом мире встречается так редко… Ты в ближайшее время в городе, Танюш? Встретимся?

Дамы обменялись телефонами, и все трое направились к выходу.

*****

Татьяна Александровна и Миша встречались около двух лет, которые запомнились им обоим, как время почти безмятежного счастья. Правда, Еремеевой, когда слухи об их связи все–таки поползли, пришлось, чтобы замять их в зародыше, перейти из института в отраслевой НИИ, занимавшийся внедрением АСУ на предприятиях. После этого они почти перестали конспирироваться и даже съездили вместе летом отдохнуть. Лишь своим родителям Миша по настоятельной просьбе Еремеевой ничего о ней не говорил.

Однако года через полтора Татьяна Александровна первый раз между делом сказала, что они вскоре должны расстаться…

— …Танюш, ну чем это ты заедаешь мне жизнь? Я же тебя люблю!

— Заедаю–заедаю, Мишенька. Сказано же твоим любимым Александром Сергеичем: «блажен, кто смолоду был молод». Ты из–за меня проскочишь, уже начал проскакивать важный этап жизни. Тебе нужно набираться опыта общения со своими сверстницами. У тебя из–за меня даже и в компаниях должны быть проблемы. Вот соберутся твои друзья со своими девочками — ты меня что, туда притащишь?

— И притащу!

— И очень глупо бы получилось. У каждого возраста свои интересы.

— Ну и черт с ними и их интересами. Давай поженимся, и плевать на них. Почему ты не хочешь выйти за меня замуж? Что ты не можешь иметь детей — не причина. Усыновим кого–нибудь.

— Миш, мы это уже десять раз обсуждали. Ничего хорошего из таких браков не получается. Тем более, ты еврей, у вас очень выражено стремление продолжить свой род. Лет через пять–десять ты заведешь себе с какой–нибудь женщиной ребенка и будешь разрываться между двумя семьями. Если бы мы жили в мусульманской стране — я бы попробовала стать твоей старшей женой. Но совок для таких экспериментов совершенно не подходит. Пожалей, в конце концов, свою бедную еврейскую маму. Подумай, что с ней будет при виде невестки–сверстницы.

В конце концов, чтобы не рвать друг другу нервы затянувшимся расставанием, Еремеева прекратила отношения с Мишей предельно резко: уехала из Москвы в другой город и попрощалась по телефону — не сказав, откуда звонит…

*****

Прошло около двадцати пяти лет. В тот день у Зильбера была короткая встреча с клиентами в лобби одного из московских отелей. К концу встречи у него возникло ощущение, что кто–то его внимательно рассматривает.

Закончив встречу и распрощавшись, он внимательно оглядел лобби, где сидело человек двадцать, не обнаружил решительно никого знакомого — и поймал взгляд сидящей в другом конце лобби девушки лет двадцати пяти–тридцати. Впрочем, когда он посмотрел на нее в упор, она отвела глаза. Кого же она мне напоминает, думал Зильбер, направляясь к выходу… Таню! Родственница? И он, круто повернувшись, направился к девушке, удивившись, как сильно вдруг забилось сердце. Чем ближе он подходил, тем больше она напоминала ему Таню, хотя отдельные черты лица отличались довольно сильно.

— Прошу прощения, — обратился он к девушке, — вы, случайно, не родственница Татьяны Александровны Еремеевой?

Девушка закусила губу, помолчала и, глядя ему в глаза, негромко ответила похожим на Танин, но молодым голосом:

— Миша, это я.

— Что?! — переспросил Зильбер.

— Это я, Таня.

Зильбер рухнул в кресло и потрясенно уставился на девушку:

— Танюша?! Это правда ты?! Я так по тебе соскучился…

У девушки задрожали губы, и она встала.

— Пойдем ко мне в номер.

*****

— Как когда–то, хочется спросить: я громко кричала?

— Нет, как всегда, не очень.

— Серебряный мой, за двадцать пять лет твои сексуальные манеры совершенно не изменились: так же норовишь подержаться за мою толстую задницу, как будто там медом намазано.

— По твоему чудному задику я соскучился отдельно. Кстати, мне показалось, что и твои сексуальные манеры не изменились.

— Неудивительно. Я после нашего расставания несколько раз безуспешно пробовала с другими мужчинами — и опять прекратила эти глупости. Видно, у моей гаечки нарезка только под твой болтик.

— Смогу ли я еще тебя увидеть?

— Видеться мы пока сможем не очень часто. Я теперь живу в Германии, могу появляться здесь примерно раз в месяц. Может быть, через несколько месяцев мне удастся переехать в Россию, но это не точно. Нужна ли тебе такая труднодоступная любовница? И тебя не пугает моя метаморфоза?

— Танюш, меня не пугает ничего. Если можно, я бы тоже к тебе время от времени прилетал.

— Господи, Мишка–коврижка, как мне тебя не хватало. Часто вспоминала стихи, которые ты мне когда–то читал:

…Он болтается около. Он повисает над.

Он становится призраком дальнего, нужного счастья…

Но придется понять, обязательно нужно понять,

что он сам по себе и ни в чем я к нему не причастна…

— Знаешь, сейчас поймала себя на дурацком ощущении, что не просто держу тебя за руку, а как бы придерживаю, чтоб ты никуда не делся.