Рядом с Фрунзе

К утру ветер стих. День снова был знойным. Ночной ливень не освежил улиц.

Товарищ Фрунзе и офицеры штаба сели в машину и поехали на площадь. Бойцы охраны отправились в пешем строю. На перекрестке собрались ликующие жители города. Они приветствовали бойцов. У всех было праздничное настроение.

На торжестве прощальную речь произнес председатель горсовета:

— От имени населения Ташкента и всего Туркестана выражаю вам и всем бойцам фронта, принимавшим участие в освобождении Туркестана, самую сердечную благодарность. Да здравствует товарищ Фрунзе! Да здравствует Красная Армия! Да здравствуют интернационалисты!

Приветственные возгласы неслись со всех сторон.

С ответной речью выступил Фрунзе:

— Согласно постановлению Революционного Военного Совета Республики я назначен на другой фронт. Отъезжая из Туркестана, я обращаюсь ныне с прощальными словами ко всем моим старым боевым товарищам, ко всем красноармейцам, командирам, начальникам и комиссарам.

Товарищи! Уже три года бьется рабоче-крестьянская Русь, отстаивая свои права от насильников всего мира. До сих пор все планы наших врагов разбивались о великую стойкость рабо-

чих и крестьян. До сих пор попытки удушения нашей Революции кончались крахом. Иначе и быть не могло, ибо безмерны запасы энергии, таящиеся в недрах народа, борющегося за свою свободу и лучшую жизнь. Но безмерно велики вместе с тем и лишения, которые ныне выпадают на долю трудовой России.

Наша задача — задача рабоче-крестьянских красных полков — сократить эти страдания путем напряжения нашей революционной воли, нашего военного долга. Я рад отметить, что армии Туркестанского фронта до сих пор честно выполняют этот долг... Уверен, что и впредь красные полки Туркестанского фронта, куда бы их ни поставила рука революции, сумеют поддержать свою боевую революционную славу.

Мой прощальный привет вам, товарищи!

В 12 часов дня специальный поезд командующего отошел от станции Ташкент.

Интернационалисты не в первый раз следовали этой дорогой. Стоя у окон, они смотрели на знакомые места. Чем ближе к Москве, тем ярче признаки осени. Состав мчался через огромный лес. Солнце медленно садилось за деревья. Вдали алел край неба. Лес весь в багрянце, словно в огне.

Агоштон мысленно бродил где-то в горах Буды. «Там еще листва не пожелтела, да и теплее, чем здесь. Будапешт! Как много значит для меня одно это слово. Как-то дела дома? Что с родителями, братьями, сестрами, товарищами, друзьями...» Перед глазами поплыли знакомые лица, как перед окнами вагона пролетали деревья.

Шло сразу два состава. В одном размещался штаб командующего армией, который переезжал в Харьков. Во втором ехали в Москву товарищ Фрунзе со своими помощниками и бойцы охраны. Конечной целью их также был Харьков, где Михаил Васильевич должен был принять командование Южным фронтом. До Москвы ехали пятеро суток. Трое суток — в Москве. Такой относительно мирный переезд бойцы считали за отдых. Все были почти свободны. Каждый занимался чем хотел.

Только сейчас все заметили, что осень прочно вступила в свои права. В напряженной боевой обстановке и не заметили, как прошло лето. В Москве, гоня серые облака, дул северный ветер. Лил бесконечный осенний дождь. Перед магазинами длинные очереди, они жмутся к стенам. На головах у женщин платки, у многих в руках зонтики. Прохожих на улицах мало.

Игнац Агоштон вновь ходил по московским улицам. Как-то он обратил внимание на одного оборванного мальчика, который сидел на корточках под навесом дома. Огромные круглые глаза и на лице такое страдание, что Агоштон не удержался, подсел к мальчику и прижал его к себе. Однако мальчику ласка пришлась не по душе — он отодвинулся. Агоштон полез в карман за сахаром:

— Возьми, съешь! Голоден ведь. Почему ты не идешь домой? У тебя что, никого нет?

Мальчик молчал. Только глазенки его заблестели, когда он увидел сахар. Помешкав, он протянул за ним свою худенькую руку и быстро схватил его. Спрятав сахар в свои лохмотья, он вскочил и помчался прочь.

«Бедный ребенок!—подумал Агоштон.— И сколько еще таких же обездоленных бродит по свету!—Он невольно стиснул кулаки. Хотелось ударить виновных в этом. — Мы безжалостно рассчитаемся с ними, чтобы не было на земле несчастных беспризорных детей».

26 сентября 1920 года специальный поезд прибыл в Харьков. Перед Фрунзе стояли большие задачи. Врангель захватил Крымский полуостров и оттуда угрожал топливной базе всей Советской России — Донецкому бассейну. Местность и погода благоприятствовали противнику. Представители французского и другого иностранного капитала помогали войскам Врангеля оружием и деньгами. Вход в Крым прикрывали Перекопские укрепления, которые тогдашние буржуазные военные специалисты считали неприступными.

Бойцы Красной Армии, уставшие от боев, вооруженные старым оружием, готовились к выполнению труднейшего задания.

Бойцы охраны следовали с Фрунзе по всему фронту, когда командующий фронтом знакомился с обстановкой.