Рядом с Фрунзе

Дом за домом, улицу за улицей занимали бойцы. Пехотинцы никак не могли приблизиться к зданию, в котором укрепился противник. Солдаты эмира вели оттуда непрерывный огонь. Наконец нескольким пулеметчикам удалось выйти из укрытия и прорваться до угла улицы. Здесь пули не долетали до них. Пулеметчики заняли хорошие огневые позиции.

Фрунзе находился в непосредственной близости от крепости и наблюдал за боем. Разумеется, рядом с ним была и его охрана. Венгерские товарищи в любой момент были готовы своим телом защитить замечательного советского полководца. Как-то венгры успешно отбили кавалерийскую атаку бухарцев. С одной убитой лошади, когда она падала, ловко спрыгнул офицер. В ту же секунду с ним схватился

Агоштон. Он взял вражеского офицера в плен. В качестве трофея Агоштону досталась бухарская медаль.

Смолкли последние звуки боя. Диск солнца медленно скрылся за горами. Стволы орудий раскалились добела, лошади задыхались от нестерпимой жары.

Эмиру удалось бежать в Афганистан.

2 сентября 1920 года над башней Бухарской крепости взвилось Красное знамя победы.

Фрунзе вернулся в спецпоезд. Комфронта вошел в вагон и попросил воды. Напился, закурил. Потом, отложив папиросу, углубился в донесения за день.

— Да, потери большие, очень большие. — Он разложил на столе карту и долго изучал ее. После этого начал писать:

«Телеграмма В. И. ЛЕНИНУ № 00274/пш

2 сентября 1920 года Самарканд

Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается Красное знамя мировой революции. Эмир с остатком приверженцев бежал, меры к его задержанию приняты. Вся центральная и северная Бухара уже установила революционный режим. Войска Российской и Бухарской Красной Армии приветствуют с радостной вестью рабочих и крестьян Туркестана и всей России.

Командующий войсками Туркестанского фронта

М. ФРУНЗЕ».

Господству эмирата настал конец. Туркестан был очищен от контрреволюционеров. Повсюду обгорелые стены домов, развалины, обугленные бревна, трупы и трупы.

Уже в конце боя, когда шла упорная борьба за овладение дворцом эмира, бойцы захватили в особняке семнадцать девушек. Интернационалисты получили приказ отвезти их на станцию и посадить в вагон.

Игнац Агоштон подумал, что нужно бы снять с них чадру, другие ведь настали времена, да и посмотреть хотелось, как выглядят женщины из дворца эмира. Однако он напрасно пытался убедить их снять чадру. Они робко забились в угол вагона, как овцы во время дождя. Бойцы с сочувствием смотрели на испуганных женщин и пытались утешить их теплым словом.. Но те боялись, как бы эмир не узнал, что на них смотрели другие мужчины, и не разгневался. Бойцы объяснили женщинам, что эми-оа теперь нечего бояться, так как он удрал, спасая собственную шкуру. Постепенно девушки успокоились и начали понемногу разговаривать. Одна за другой даже сняли чадру. Все они были очень красивы. Это были дочери торговцев и ремесленников, которые задолжали эмиру, и родители отдали их в залог. Бойцы заверили девушек, что скоро в стране будет наведен полный порядок и они смогут вернуться к родителям.

В первые дни после взятия города охране было поручено собрать имеющееся во дворце золото и другие драгоценности и подготовить к отправке. Золото укладывали в кожаные мешки, затем в ящики, которые опечатывались, и на грузовике отправляли на станцию. Здесь под охраной бойцов ящики погрузили в вагон и отправили в Самаркандский банк, как собственность бухарского народа.

Золота оказалось очень много. Даже стенные

украшения во дворце эмира были золотыми. Оно и не удивительно, ведь эти богатства правители Бухары нажили путем вековой эксплуатации народа.

Имя Фрунзе всегда произносилось с любовью. И сегодня народы Средней Азии с большой любовью вспоминают о нем. Его и товарища Куйбышева чтут как народных героев. Люди в знак благодарности слагают о них песни.

РАЗГРОМ ВРАНГЕЛЯ

Солнце село. Изнурительная жара, даже ночь не приносит желанной прохлады. Небо затянуто грозовыми тучами. В городе ни огонька. По улицам расхаживают патрули. Ночную тишину нарушают лишь резкие паровозные гудки. Бойцы видят в окно вагона отблески молний. Крепчает ветер.

Никто не спит.

— Как ты думаешь, когда кончится война?— наклонился к Шаркёзи Агоштон, который лежал на полке.

— Когда победим.

Пауза.

— Знаешь, куда поедем завтра? — снова спросил Агоштон.

— Наверняка туда, где еще есть враг.

— Ну и колючий же ты сегодня! Что с тобой? Беспокоит что-нибудь?

— Да. Я тоже думаю. Завтра, самое позднее в Москве, все узнаем, — отвечал Шаркёзи.

Рядом с ними лежал Антал Непп.

— Одним словом, понятно, — сказал он.— Совсем недавно я и думать не мог, что эмир позорно сбежит из Бухары, а нам устроят торжественные проводы.

— Да? И где же это будет?

— В столице Советского Туркестана. На

главной площади. I ак ведь, Шаркёзи? 1 ы-то уж наверняка знаешь.

— Да, завтра в девять часов будут торжественные проводы. А в полдень выезжаем. Направление — Москва!