Рядом с тобой

Я с трудом заставляю себя не рыдать. Я здесь не в клетке. Моя семья здесь. Да, мне тоскливо, что Стайлз уехал, что мы так и не помирились. И что его отец очень болен.

Но мы справимся. Обязательно со всем справимся.

Чем больше я гуляю по Лондону, тем больше начинаю узнавать некоторые окрестности. В детстве мне часто приходилось гулять и изучать, так как не всегда хотелось возвращаться домой. Несколько раз мне хотелось позвонить дяде или маме и узнать наш адрес, по которому мы жили несколько лет назад. Но я все не решалась.

Двоякое чувство увидеть дом, в котором я росла и там, где умер мой брат, не покидало меня. Решив, что я в конец испорчу себе настроение, я принимаю решение не ездить туда. К тому же это опасный район. И вряд ли за эти годы там могло что-то измениться.

Вернувшись домой, я обнаруживаю на своем телефоне не принятое фотосообщение. Улыбающаяся Ханна смотрит в объектив. Ее длинные каштановые волосы лежат огромной массой на хрупких плечах. Сидящий рядом с ней Айк высунув язык, смотрит куда-то в сторону. Они сидят в гостиной, в бостонской квартире Стайлза. На заднем плане я вижу те самые занавески, которые покупала в маленьком магазинчике на Гарвард-сквер.

Эта фотография вызывает у меня поток слез. Прошло всего около двух недель как я уехала из этой квартиры и в которую, еще собираюсь вернуться. Но сейчас реву так, словно я больше не увижу ни занавески, ни Айка, ни Ханну.

Боже, я точно схожу с ума.

Мы не должны были ссориться. Я должна была лететь с ним домой.

Я ненавижу Лондон. Он снова мне кажется серым и унылым. Он заставляет меня плакать. Я хочу домой, в Бостон.

* * *

– Это будет небольшой ужин моих коллег и их семей. – Дядя садится рядом со мной на диван.

Почти весь день я сижу на диване и смотрю BBC. Я даже не принимала душ сегодня, просто сижу в одной пижаме и молю время идти быстрее.

– Я в порядке, дядя, – стараясь звучать убедительной, отвечаю я.

Но у меня ни черта не получается. Депрессия буквально сочится из меня. Если это вообще возможно.

– Как его отец? – тихо спрашивает он.

Я смотрю на дядю.

– Стайлз пишет, что он выкарабкается.

Дядя кивает. Уверена, на его языке крутится еще вопрос.

– Миссис Мерлоу, – начинаю я, не глядя на него. – Мелоди. Она держится. У нее двое детей, она хорошая мама.

Дядя Генри ничего не отвечает на это. Но его движение его головы говорит, что он понял, что я имела в виду. Негласно мы решаем не продолжать эту тему. Дяде удается меня уговорить поехать с ним. К тому же он сказал, что я встречу там Джейден и Уильяма. Все же мне не мешает отвлечься. Вот только не очень хочется объяснять им, куда делся Стайлз. Я не хочу, чтобы хоть кто-то даже подумал, что между нами что-то не так.

Я надеваю темно-бордовое короткое платье. Рукав лишь с левой стороны, оставляя правую руку обнаженной от самого плеча.

Это платье я надевала лишь однажды, на какую-то вечеринку в братстве. Волосы оставляю распущенными. После нанесения макияжа, я долго и критически рассматриваю себя в зеркале. Мои волосы отросли уже почти ниже попы. Такой длины у меня не было никогда.

Надев босоножки на толстом каблуке и захватив клатч с телефоном, я выхожу из спальни.

Район, в который мы с дядей приехали на его машине, находится в самом сердце Лондона. Ухоженные кирпичные дома окружают старинные сады. Повсюду можно увидеть англиканские церкви.

– Ну вот мы и на месте, – говорит дядя, припарковавшись у просторного дома с террасой.

Мы выходим из машины и проходим по выложенной булыжником дорожке к невысокому крыльцу. За дверью звучат гул голосов и музыка. Дядя Генри звонит в дверь. На пороге показывается великолепная высокая женщина в голубом вечернем платье с большим вырезом. Ее светло-зеленые глаза загораются, когда она видит гостей. То есть нас. Ее черные волосы собраны в высокую прическу, а красные губы сочетаются с цветом ногтей. Одной рукой она изящно держит бокал.

– Генри. Входите, скорее.

Войдя вслед за ней, я оказываюсь в просторном холле. Белоснежные стены с бесконечными картинами как в галереи. Музыка и голоса доносятся из другой комнаты. Женщина лучезарно улыбается и слегка приникает к дяде.

– Прекрасно выглядишь, Генри, – мурлычет она.

Становится очевидным, что она испытывает к нему отнюдь не дружеские чувства. Но дядя лишь улыбается. Он кладет одну руку на мое плечо.

– Конни, это моя племянница Мадлен. Мадлен, это наша организатор «пьянок», как мы шутя ее называем.

– А вообще я спасательный круг компании, – самодовольно заявляет мисс… Конни, протягивая мне руку. – Я мисс Митчелл, но можешь звать меня просто Конни.

– Очень приятно, Конни, – неуверенно произношу я.

Она все еще что-то щебечет дяди на ухо, пока мы идем к гостиной. Просторное помещение почти ничем не отличается от холла: все те же белоснежные стены и картины. Мебель явно из-за рубежа, мне сложно сказать откуда. Несколько фуршетных столов и огромное окно от пола до потолка с прозрачными занавесками.

Что ж, эта мисс Митчелл весьма богатая и судя по всему, незамужняя.