Рядом с врагом

Утром Шерали вскочил на ноги с великолепным чувством человека, неожиданно сделавшего открытие. Вдруг сразу привалило столько дел и забот.

— Что нового?

Опанас Гаврилович пожал плечами и вздохнул. Это означало, что все по-старому, война идет.

Шерали еще никак не мог ясно и отчетливо представить размеры бедствий, вызванных войной. Здесь, в лесной глуши, сберегая батареи, они редко включали радио. И вести были самые неутешительные. Враг двигался вперед.

«Отступают! Наши отступают!» — до боли сжимая кулаки, слушал Шерали голос диктора, перечислявшего населенные пункты, оставленные частями Красной Армии. Эти сообщения перебивались бравурной музыкой немецких радиостанций.

Когда Равчук принес весть о начале войны, у Шерали в первую минуту мелькнула мысль: «Надо бежать в военкомат!» И тут же с горечью осознал: «Нет военкомата, эвакуировался. А в районе, рядом — враг».

«Твое место в рядах армии, ты должен быть там! — твердил сам себе Шерали. Почему-то вспомнился номер винтовки, которую ему выдали, когда он юношей пришел служить в армию.

Но теперь… Теперь стало немного легче от сознания, что и он будет драться. Районный комитет партии назначил его комиссаром партизанского отряда. Значит, так и нужно, значит, его место здесь… Комиссар отряда! Шерали сознавал, что военного опыта у него еще недостаточно. Он знал армию по учебным будням, по службе в мирное время. Сейчас шла война. Не сегодня-завтра отряд встретится с врагом. «Маленький гарнизон» пока что и в самом деле малочислен. Но ведь, разумеется, отряд вырастет, нальется силой, подобно тому, как шире и могуче становится река, наполненная водой тысячи ручейков. Это так и случится: будут приходить новые и новые люди. Ответственность за них, за боевой дух, за настроение, моральное состояние ляжет на Шерали.

Серьезное дело поручил райком партии: работать с людьми, готовить их к бою, вести в бой. Но как различны люди! Одного надо утешить, с другим пошутить, третьему посоветовать. Сможет ли он все это сделать?

Подумай хорошенько, Шерали…»

Комиссар решил поговорить о своих заботах и тревогах с командиром отряда и Опанасом Гавриловичем. Выйдя во двор, он увидел сына, играющего с Дружком.

Бахтияр настойчиво, но безуспешно пытался взнуздать веревочкой доброго пса.

Сын снова напомнил о Тамаре. В груди Шерали защемило. «Эх, Тамара, Тамара! Кто бы из нас мог подумать, что такое может приключиться? Держись крепко, мой друг! Я не оставлю тебя. Я с тобой! Выручим. За сына не волнуйся!»

Шерали подошел к Бахтияру и поцеловал его в высокий, как у матери, лоб.

Только сейчас комиссар заметил Опанаса Гавриловича. Тот стоял, прислонившись к дереву, и неотрывно смотрел на внука. Что происходило в душе лесника, много повидавшего на своем веку, вся жизнь которого прошла в неустанном труде?

«Назначили комиссаром — буду им, справлюсь, — решил Шерали. — Время такое. Нельзя не справиться».

Шерали осторожно, стараясь не помешать Опанасу Гавриловичу, повернул к дому.

ИНИЦИАТИВА РАВЧУКА

…В последние дни погода резко изменилась. Ночи стали холодными, выпадала обильная роса. Только днем солнце припекало еще по-летнему.

Ночами на темном небе мерцали звезды. Месяц, плывущий среди миллионов золотых точек, освещал мягким и спокойным светом неприметные лесные тропинки. Тихо, задумчиво шумели уходящие ввысь верхушки прямых, стройных сосен.

Степан Иванович и Шерали направлялись в глубь леса, к блиндажам, где сейчас находились основные силы лесного гарнизона. Разъезд лежал в стороне от партизанских блиндажей, но, несмотря на это, Шерали ради осторожности предложил Степану Ивановичу:

— Давайте на всякий случай расстанемся здесь.

Один из блиндажей, построенный по ту сторону озера, был совершенно незаметен для глаза: он скрывался среди деревьев, сверху заваленный землей и забросанный еловыми ветками.

В нем размещался штаб «Маленького гарнизона».

С землянками, где расположились партизаны, он связывался хорошо замаскированными глубокими ходами. Все здесь было сработано прочно, основательно, приспособлено для длительного пребывания в лесу. На подступах к блиндажу разместились посты.

Порой они давали о себе знать.

— Стой! Кто идет? — раздавался в темноте из-за кустов голос.

Шерали отвечал паролем.

Из блиндажа доносился чей-то богатырский храп. При свете фитилька, плававшего в банке с салом, комиссар увидел и бодрствующих. Сержант Гизатуллин, медицинская сестра Аня Маслова, еще несколько партизан беседовали вполголоса, почти шепотом

— …И каждый день сдаем города! — со вздохом говорил Гизатуллин, рассматривая ученическую карту, лежавшую у него на коленях.

— М-да… — произнес задумчиво пожилой колхозник.

Вот уже неделя, как этот колхозник сбежал из села и пришел к партизанам. Многого наслышался в селе. Немцы говорят о скорой победе.

— Собираются к ноябрю быть в Москве, фрицы-то. Так и заявляют: скоро кончим с вашей властью…

Вдруг храп прекратился и с нар послышалось:

— Все это временно, хлопцы!

Это подал голос дед Митяй. Он явился в лесной гарнизон со своим внуком-подростком. И, как бы извиняясь, сказал тогда комиссару: