Рядом с зоопарком

— Как тебе объяснить?.. Видишь ли, это большая роскошь делать только то, что тебе хочется. За нее надо платить. Он ведь не идет на компромиссы. Ни с кем. И с собой, в первую очередь. Работает до одурения. Одичал… Конечно, нельзя так… в одиночку. Надо как-то помочь, вытянуть… Завтра соберу все его дипломы и пойду в Союз квартиру пробивать, сам он для себя палец о палец не ударит. — Вадим Петрович глянул на часы — ахнул: — Пора мне, братцы! Надо же, засиделись! Ну, пока, я побежал.

Когда ребята вышли из арки, щупленькой его фигурки уже не было видно.

— Грустно, Валериан, — приобнял Валерика за плечи Алик, — неужели и нас такое будущее ожидает?

— Тебя — нет. Ты будешь заслуженным, таким, как Снегирев, или поважнее.

— Возможно, Валериан, возможно… Только надежнее все-таки институт народного хозяйства… Жалко, конечно, и со студией завязывать… Послушай, а что если нам сегодня немного развеяться. Заслужили, наверно. Двинем в парчок на дискотеку, покувыркаемся… Как ты на это смотришь?

Глава восьмая В ПАРКЕ

Дверь открыл отец Алика, морщинки вокруг глаз разбежались приветливыми лучиками.

— Проходите, молодые люди, проходите, прохо…

Валерик начал разуваться.

— Не надо, — попробовал остановить его Алик, — у нас принято ходить по коврам.

Валерик все равно снял туфли, поставил их ближе к стене, где дорожка кончалась. Стыдясь несвежих носков, пошел за Аликом через большую комнату, которая посверкивала хрусталем и дорогим фарфором. В комнате Алика обстановка была скромнее: письменный стол, диван, два стула, японская аппаратура.

— Как дела на ниве искусства? — заглянул отец Алика.

— Нормально, папаня, — Алик перерос отца на полголовы, глядел на него сверху вниз и, Валерику показалось, снисходительно.

— Ужинать будете?

— Торопимся, папаня, некогда.

Отец Алика достал из жилетного кармана связку ключей, хрустнул одним, сунув в замочек бара, достал банку сока манго, в несколько ловких взмахов открыл ее возникшим под рукой консервным ножом. Наполнил одну чашку, затем другую.

— Хоть этим подкрепитесь.

Алик выпил сок залпом. Валерик — не торопясь, смакуя каждую капельку.

В дверь позвонили, вернее сказать, проиграли — звонок у Алика был немецкий и при нажатии на кнопку проигрывал: «Ах, мой милый Августин!» Вошли ребята, ровесники Алика. «Ну, теперь дискотеку побоку», — уныло подумал Валерик.

— Это к отцу нумизматы, — успокоил его Алик.

Отец Алика снова побрякал связочкой ключей, хрустнул другим и, наверно, так пчеловод вынимает из улья соты, осторожно вынул из «стенки» плоский ящичек с ячейками, в каждой из которых хранилась старинная монетка, понес к столу. Надвинул на глаз линзу в черном окуляре и вместе с ребятами занялся углубленным рассматриванием монет.

Алик прикрыл дверь в свою комнату, щелкнул задвижкой.

— Я думаю, прикинуться надо. Ты как считаешь, Валериан? — Он подошел к дивану, резким движением поднял сиденье, которое, огрызнувшись коротким металлическим звуком, послушно встало на попа, — под сиденьем, на дне деревянного короба с прилавочной аккуратностью были разложены пакеты с джинсами, плотно свернутые черные кожи, кроссовки, какие-то тряпицы, похваляющиеся яркими лейблами. У Валерика дух захватило от такой пестроты. Он, как и Алик, спал на диване, но у него под диваном чахли в пыли иные вещи — вроде старой отцовской шляпы, маминых туфель без каблуков, закатившихся в разное время пуговиц.

— Как думаешь, будет здесь на «Жигуль»? — не без гордости поинтересовался Алик.

— Разве это все твое, не Ары?

— Да как сказать… — Один из пакетов Алик бросил Валерику. — Сходишь на дискотеку, только смотри аккуратней, товарный вид не попорть.

В пакете была курточка, видимо, та самая, которую он уже держал в руках.

Куртка упруго топорщилась, не желая прилегать к телу.

— Эх, в рукавах длинновата, — оглядел Алик друга, — но не беда, можно подвернуть. Штаны многие подворачивают.

Сам он надел кожаную куртку, и это сразу сделало его взрослее и солиднее. Валерик подумал, что его курточка, должно быть, не так уж модна, гораздо моднее теперь кожаная или с вельветом на локтях, как у Абалкина.

Проходя мимо отца, сосредоточившегося на золотом динаре, Алик нагнулся, чмокнул его в голову, в то место, где волос не было, а гладко розовела просторная полянка лысины.

— Немного подышим кислородом.

— Дверь захлопните, — отвечал, не оборачиваясь, отец Алика.

Трамвайная остановка была рядом, напротив комиссионки. Пока не подошел редкий двадцать пятый номер, наблюдали за дверями магазина, которые не успевали как следует прихлопнуться — столько сквозь них проходило народу.

Прямо к дверям подкатили парни на такси.

— Доноры, — сказал про них Алик, — кожу сдавать приехали.

Действительно, из большой желтой сумки высовывался пояс кожаного пальто.

С Аликом было интересно. Он собирался получить паспорт в ноябре, однако и сейчас знал в жизни побольше иного взрослого. Валерику паспорт светил не скоро, через полтора года.

Рядом с комиссионкой стоял двухэтажный дом, выходящий на улицу широкими окнами, — это были мастерские художников. Одно из окон вспыхнуло сваркой.