Рядом со мной (ЛП)

— Не-а. Ты же знаешь, я больше по кофе, но разве это так уж сложно?

Дядя улыбается. Он любит ее — по-своему, властной, подавляющей дисфункциональной любовью.

— Просто воды, пожалуйста.

Виктория со вздохом вынимает из холодильника бутылку воды и стиснув зубы ждет неизбежного: сейчас последует лекция, сейчас он припомнит ей всю семейную историю, начиная с самого первого предка, ступившего на землю Англии во времена битвы при Гастингсе, и напомнит, что она всех позорит.

— Любопытный наряд… — Дядя берет бутылку, склонив голову набок.

Понеслась… Она снимает пальто и садится на диван.

— Чем я могу тебе помочь, дядя?

— Я пытался до тебя дозвониться.

— Забыла мобильный дома, — отвечает она, глазом не моргнув. А что, чистая правда.

— Не сомневаюсь. — Ну чего ему стоит хоть раз перейти сразу к делу, не превращая разговор в шахматную партию? Виктория вздыхает: — Может, просто скажешь, зачем пришел? Пожалуйста, а?

— Ты проделала отличную работу — твой вклад в дело оказался ключевым.

Опять это.

— Я всего лишь перевела несколько телефонных звонков и проанализировала несколько строчек данных, — сухо отвечает она.

Строго говоря, она не состоит в СРС, но имеет высокий уровень допуска — и, что бы там ни было, служит королеве и отечеству. Долг у нее в крови. Именно этим на протяжении множества поколений занимается ее семья, за несколькими заметными исключениями. Это ее натура, это то, кто она есть.

— И я тебе весьма за это признателен.

— Я не работаю на тебя, дядя. И никогда не буду. — Она едва не содрогается при мысли об этом.

— Ты, разумеется, понимаешь, что не можешь продолжать работать вместе со своим драгоценным инспектором?

Ну слава богу — маски сброшены.

— Не вижу оснований прекращать. — Виктория не любить изображать из себя дурочку, ненавидит даже, но это и не ложь.

Дядя смеряет ее изучающим взглядом, она знает, что есть границы, которых не переступит даже он: даже спрашивая, не пытался ли Уильям за ней приударить, он выразился изощренно-витиевато — то, как Виктория тогда закатила глаза, наверняка можно было разглядеть на гугл-картах. Однако он вполне способен использовать как оружие правду — в чем она немедленно убеждается.

— Его репутация и без того, так сказать, мутновата, скандал навредит и ему, и его карьере. А жаль, я слышал, что он отличный полицейский. — И это не гипотетический или пессимистический расклад — Виктория понимает, что дядя сейчас рассказывает ей точный сценарий будущего.

Семья убережет ее, ее репутация не пострадает — Кентов никогда не поливают грязью. Она знает семейную историю, часть этой истории вершилась на ее глазах.

— Ты… — она осекается, — что именно ты пытаешься сделать?

Он шантажирует ее, он угрожает человеку, которого она любит — и делает это с улыбкой, попивая воду в ее доме.

— Я просто говорю тебе правду, Виктория. Не строй из себя дурочку, тебе это не идет.

— И что — что ты мне предлагаешь? Бросить его?

Он откровенно смеется над ее словами, и ей до смерти хочется шибануть его табельным электрошокером. Какая жалость, что электрошокер остался в машине.

— Господи, да нет же… кем ты меня считаешь — чудовищем или каким-нибудь опереточным злодеем? Я предлагаю тебе решение…

Чудовище ее дядя или нет — вопрос спорный. В данный момент она точно не самый верный его фанат.

— А давай я попробую угадать: включиться в семейное дело? — спрашивает она. Ее пальцы касаются шарфа Уильяма, и шарф каким-то образом придает ей сил.

Дядя закатывает глаза. Вообще-то, он практически заменил ей отца, поскольку ее отчим наигнуснейший тип их всех, кого она знает, а ведь ее работа — ловить убийц, воров и насильников.

Виктория любит дядю — и знает, что он стремится ее защитить.

Методы его никуда не годятся, но в его благонамеренности она никогда не сомневалась.

— Ты останешься в Лондоне — он сохранит свою работу, ситуация, как говорится, беспроигрышная, не так ли?

— Я люблю свою работу! — отвечает она. И это сущая правда: она любит свою работу — у нее получается всё лучше, и она чувствует, что наконец нашла свое место в мире.

— А еще ты любишь инспектора Мельбурна, — говорит дядя. — Виктория, ты не ребенок. Тебе прекрасно известно, что нельзя получить всё, чего хочешь. Жизнь редко оказывается настолько справедливой.

Дядя потерял жену и новорожденную дочь — неудачные роды. Он каждый день посылает людей на самоубийственные задания — и кроме нее, быть может, никто не знает, никто не видит, какой груз, какое бремя он несет, как он на самом деле одинок. Он могущественный человек, но он — он одинок.

— Неужели ты и правда готов погубить его карьеру, потому что хочешь, чтобы я работала в МИ-5?

— Вообще-то, в МИ-6 — и я никогда такого не сделал бы! Однако, мне кажется, ты и сама понимаешь, что ваши отношения однажды перестанут быть тайной, это просто вопрос времени. Ты даже не пытаешься ничего скрывать!