Рядовой для Афганистана

Видно было, что голос он менял специально, чтобы казаться страшнее своим солдатам. Я смотрю на его ромбовидную спину, красно-бурую от загара шею и думаю, куда бы ему стукнуть саперной лопаткой, чтобы вырубить с одного удара. Лучше всего по основанию черепа, как учил «Цибуля». Сержант бы справился с этим прапором? Едва ли, ведь он молодой «кабанчик», а этому горному козлу не меньше двадцати шести, он старше Семенова. Вот если представить, что старший сержант Кондратьев и сержант Цибулевский против старшины. Нет, все равно не справятся, он очень быстрый и злой, по-настоящему опытный вояка. Сколько ему осталось трубить здесь? А, полгода, он ведь хвастал, что рулит в роте уже полтора! Вообще прапор не простак, хитрый лис! Он же со своими физическими данными может спокойно идти в разведроту или «полтинник» командиром взвода «курков-автоматчиков», горы штурмовать. Не хочет, значит, в глубине своей задницы он боится, понимает, что могут пристрелить душманы или даже скорее свои, за борзость. Хитрый, смелый, но очень осторожный старшина Гаврюшов. «Красный койот» – вот какая кличка ему подходит как нельзя лучше. А ударить сзади я бы не смог, я не до такой степени обмороженный подлец. Может еще все переменится, и он к нам размякнет?

Вслед за старшиной мы зашли в наш кубрик. Он осмотрел пустующую казарму, по-хозяйски шмыгнул носом и сказал, обращаясь к нам.

– Быстро воины собрали все свои шмотки и ко мне в каптерку, буду вас переодевать в новую форму! Продовольственные и вещевые аттестаты, при вас?

– Так, точно, есть две бумажки, – ответил я уверенно.

– Все принимаю по списку, живо за мной!

Мы зашли в каптерку – небольшую темную комнатку с обилием стеллажей, ящиков и всяких сумок, и коробок. В центре комнаты висит черная кожаная боксерская груша, гордость и «подруга» хозяина солдатской каптерки – старшины и прапорщика второй роты.

Витек вывалил свои пожитки на пол и отдал прапорщику аттестаты. Продуктовый аттестат тот сразу убрал в какую-то тетрадку, а вещевой стал тщательно изучать и громко читать.

– Так, боец Кинжибалов! Снимай штаны, все в кучу бросай! Ремень кожаный десантный, есть. Парадка одна, есть. Тельняшка десантная – зимняя фуфайка солдатская, две есть. Фуражка солдатская с голубым околышем, есть. Ботинки парадные, рубашка, галстук, вещевой мешок, все есть. Тэкс, берет ВДВ, новый, один? Где бэ-бе-рет? — прапорщик вопросительно уставился на солдата.

– Так вот же, товарищ гвардии прапорщик, – наивно ответил Витек.

– Бляха, это не новый бэрэт, это какой-то ношеный кондом! – выругался папорщик.

– Берет нормальный, зачем же оскорблять его, – осторожно возразил Виктор.

– Молчать! Все понятно, просрали свои береты! «Старикам» отдали, чмошники? В первый же вечер отсосали у «стариков», трусливые недоноски! – прапорщик поднял огромные лапы к потолку и обхватил ими свою стриженую голову.

– Никому мы не отдали, не у кого не сосали, в таких беретах приехали и у меня такой же! Какая разница, есть берет и есть, – грубо буркнул я.

– Ну, вы борзые, «слоны»! А ты рот закрой, контрабандист хренов, и до тебя очередь дойдет! – прорычал сквозь зубы старшина и стал багровым, как индеец племени «Гуронов» из книги Фенимора Купера.

– Вы почему матом, я что, много вам должен? – возмутился я.

– Все, утырки, за то, что подменили свои береты, по пять нарядов на службу! Вне очереди! Уже сегодня! А на дембель в фуражках и галстуках у меня полетите, я вам устрою сыны батальона! Чтобы служба медом не казалась!

Прапорщик разозлился по-настоящему и разочаровал меня. Я понял, что с таким, ненормальным человеком договориться будет невозможно. Ему нужно лишь слепое и безвольное подчинение, но этого от меня он не дождется. Старшина выдал нам новое ХБ на два размера больше и ботинки – десантные полусапожки на размер больше. После долгих препирательств с командиром нашего взвода, ботинки он все же нам поменял.

Все это было для меня не важно, главное мой командир вновь командует взводом, и я его солдат. Такого почти не бывает, это равносильно попаданию двух снарядов подряд в одну и ту же траншею.

Наскоро подшив форму, мы с Витьком стали готовиться в наряд по роте. Спектакль, разыгранный старшиной, не имел никакого для нас значения, ведь кроме нас идти в наряд по роте было некому. Вся рота находилась на боевых, кроме тех «черпаков», которые оставались в кубрике и не вылезали из этих же нарядов. Днем все спали, два, три часа, тщательно готовились, а ночью дневальные по роте превращались в часовых боевого охранения со всей вытекающей из этого ответственностью.

Я с гордостью получил от взводного свой первый «афганский» автомат.

– Автомат АКС–74, за номером 596517 получил в исправном состоянии! – закричал я как полоумный в ухо взводному.

Семенов крепко пожал мою руку, и всмотрелся в мои глаза как тогда, в декабре в холодном «кукурузнике» за минуту до моего первого прыжка в небо. Мысленно я проговорил: «Все будет нормально, Александр Анатольевич, не сомневайтесь!»