Рядовой для Афганистана

Самое главное, что дома все в порядке. Мама пишет, что все здоровы, отец рисует свои любимые картины и стоит с ними в сквере, на «Площади 1905 года». Иногда по мелочи удается продать некоторые из них, правда хватает только на хлеб. Сестренка хорошо учится в школе и занимается танцами во «Дворце молодежи». Кошка Мурка все та же, вновь ждет котят. Зима стоит необычайно суровая и какая-то угрюмая. Мама жалеет, что не смогла приехать ко мне на присягу, но весной, когда меня направят в линейную войсковую часть, они все ко мне приедут. Обязательно! Отец жмет мне руку, но настоятельно просит, чтобы я не показывал излишнего геройства и не лез «вперед батьки у пекло». Среди простого народа только и разговоров, что все про Афганистан. Много солдат привозят убитых в цинковых ящиках с маленьким окошечком, а то и без него.

Я дочитал письмо до конца и убрал его в конверт. Мне почему-то показалось, что и в часть, после учебки, они ко мне не приедут. Ведь она может быть не в Союзе. А где же тогда?

Курсанту Соколову, родители прислали сало, мед, различные маринады и соленья. Так что осталась у него одна только литровая банка меда, которую, мы решили, есть всем взводом помаленьку на ночь и, растянуть, таким образом, на недельку. Этим же вечером нам удалось попробовать по маленькой ложечке, мед оказался удивительно вкусным.

На следующее утро, прямо с подъема, Соколова увезли в гарнизонный госпиталь с распухшим лицом и заплывшими глазами. Парень всю ночь, под одеялом, на ощупь, ел мед, засовывая свою пятерню в банку и, облизывая лапу на манер медведя, спящего в берлоге. Кроме меда он пожирал шоколадные конфеты, а фантики засовывал под матрац. Наша сладкая неделя, не успев начаться, тут же и завершилась. Прапорщик и сержанты взвода получили выговоры за недосмотр.

– Ро-та! Подьем! – прокричал сбор дневальный. – Учебная тревога! Получить «РД», валенки и зимние комбинезоны, выбегаем строиться на завтрак!

Четыре часа утра. Началось… командиры взводов ставят учебно-боевую задачу на выезд на аэродром и совершение первого прыжка с самолета Ан–2 с оружием в составе нескольких парашютно-десантных батальонов. Сердце прыгает в груди и никак не может угомониться. Роты бегут на завтрак. Надо признать, ракушки по-флотски с большими кусками мяса и жира удались на славу. На завтраке сам комбат и «удав». Приказ сержантам звучит жестко: «Курсантов не торопить, съедать все, обеда не будет точно, на площадке приземления будет не до приема пищи».

В 5:00, мы бежим на склад хранения уложенных парашютов. Прапорщик Закидухин читает списки десантников, мы подхватываем свои сумки с парашютами и грузим их в подъезжающие «Уралы». В пять сорок мы вновь в роте; на этот раз получаем свои АКС–У⁶¹ и специальные чехлы, в которые кутаем автоматы, словно младенцев. Приходит прапорщик Грибанов, в руках он несет большую тяжелую сумку. Каждый курсант под роспись получает фантастический нож-стропорез, похожий на маленькую «рыбу-пилу». Кстати, страшный дефицит в войсках.

Теперь у каждого из нас есть двадцать минут на гальюн и полную готовность. В туалете очередь, как в ночном поезде перед прибытием в Сочи или Москву.

В 6:00 третья рота курсантов построилась напротив казармы. Ротный командир майор Падалко принимает доклад от взводных о наличии курсантов в строю. Один в госпитале. Да, видно перенервничал соколик перед прыжком и решил заесть тревогу медом. Роты движутся на построение батальона, на плац.

– Здравствуйте, курсанты-десантники! – пориветсвовал нас комбат.

– Здравия желаем товарищ гвардии полковник!

– Вольно! Солдаты, через несколько часов каждый из вас сдаст свой сложнейший экзамен перед десантными войсками! – строго сказал комбат. – Знаю, что половина курсантов, стоящих в строю уже прыгали с парашютом. Это хорошо, но это не делает ваш первый прыжок в войсках легче. Сегодня все равны, все максимально настроены на прыжок. Уверен, что в нашем строю нет трусов, а есть лишь настоящие десантники! Уволитесь в запас, все красивые женщины будут ваши! Советские десантники, лучшие в мире! Напоминаю о правильном выполнении прыжка и действиях в случае схождения куполов и приземлении на лес. Все еще раз прокрутите в своем мозгу. Желаю всем мягкой посадки! – договорил он, отошел от микрофона и незаметно перекрестился.

«Удав» скомандовал «по машинам!», и мы заняли свои места в «Уралах». Двинулись. Едем по хорошей дороге, видимо по центру Каунаса, тент закрыт, нас не видно. В кузове тепло и темно, ребята кемарят в зимнем обмундировании, как медвежата. Я тоже уснул, снов нет, размышлений о прыжке тоже.

Я и так думал о нем последние две ночи. Снится мне, как я выпрыгиваю из самолета в белое молоко зимнего неба. Купол мой мягко наполняется клеточками неба и раскрывается. Сон повторяется снова и снова как наваждение. Я уверен в своем парашюте, он раскроется, а дальше все зависит от меня и от судьбы. Свернули на грунтовую дорогу, машину раскачивает. Часов у курсантов нет. Примерно едем полтора часа, как вдруг наш «Урал» встал.

– К машинам! – дали команду офицеры.