Рядовой свидетель эпохи.

Официально училище именуется так: «2-я Московская военная авиационная школа механиков спецслужб», но одновременно она готовит авиационных техников по спецоборудованию самолетов, выпускает техников-лейтенантов.

Наконец-то сбылась моя мечта: я курсант военного авиатехническо- го училища. Неоднократно читал о том, что многие известные летчики начинали свой путь в авиации с авиатехнического училища; в числе таких — Михаил Водопьянов и Александр Покрышкин.

За эти несколько дней со многими познакомился. Удивило то, что среди поступающих есть немало списанных летчиков — инструкторов летных авиашкол, бывших курсантов летных школ и летных училищ. В основном — это курсанты и инструкторы тех авиашкол, которые попали под сокращение. Все они стремились теперь приобрести более устойчивую авиационную техническую специальность. Приехали авиаторы с разных концов страны — из Средней Азии, Закавказья, из Сибири, из других далеких и близких краев. Иван Дикуссар, Вячеслав Стешенко, Александр Корнилов, Марат Горелов, Александр Будылин, Александр Панин, Юрий Лярский, Александр Исаичкин, Владимир Манов, Евгений Богачев... Некоторые уже женаты. Народ в основной своей массе бывалый и интересный. Теперь, когда поступили — все в хорошем, благодушном настроении, появилась гитара, распеваются песни курсантов летных школ о верном спутнике — учебном самолете У-2:

«Над нивами широкими,

Над долами глубокими Летит У-2,расчалками скрипя.

Моторчик надрывается,

Инструктор в шланг ругается...

Жизнь авиационная моя...»

И дальше — особенно запомнившееся каждому курсанту о первых своих посадках:

«Сорвал в пике, спланировал,

На двадцать метров выровнял И резко дернул ручку на себя,

И оторвал рогатую Скотину бородатую,

Резвого веселого козла...»

У меня тоже настроение соответствующее общему. Все. Попал куда стремился. Чувствую — два курса авиационного техникума теперь не пропадут, пригодятся. И хорошее знание танкового дизельного мотора — тоже не лишние знания, сработают на добротную техническую эрудицию.

Вдруг — новый сюрприз. В прошлом чаше всего бывало так: если не везет, так не везет одно за другим. Здесь же наоборот: везет одно за другим подряд. Нам объявляют: выпуск роты, помещение которой мы должны были занять, задерживается. Нас всех отправляют в отпуск... на два месяца. Вот это да! Все, конечно, после многих лет непрерывной, безотпускной службы вполне заслужили отпуск. Но, чтобы сразу на два месяца — неслыханное. Мне все больше и больше нравится авиационное командование. Конечно, нас могли послать на какие-нибудь работы на это время. На расчистку или строительство аэродромов, на заготовку дров, да мало ли где требовалась тогда дешевая физическая рабочая сила. А тут кто-то, видно, подумал: молодые парни в течение многих лет зимой и летом, днем и ночью обеспечивали боевые вылеты, пусть отдохнут перед учебой, побывают дома.

ПУТЕШЕСТВИЕ НА КАВКАЗ

По нашим денежным аттестатам нам выдали денежное содержание за два месяца вперед, кому сколько положено по прежней занимаемой должности. У меня, как у командира танка, должностной оклад был уже около 600 рублей. Это по тем временам были не пустые деньги. Для рынка они, правда, были слабоваты, но для товаров и услуг по государственным ценам, в том числе и билеты на железнодорожный и воздушный транспорт, который в стране стал действовать в интересах населения, деньги не были обесценены. У каждого из нас были и небольшие накопления. У меня, например, и фронтовой оклад, и послевоенный удвоенный, за счет полевой надбавки, шли на сберкнижку. Так что на отпуск деньги были. Кроме того при себе был продовольственный аттестат, который отоваривался на продпунктах, существовавших на каждой более-менее крупной железнодорожной станции.

Передо мной встал вопрос: куда поехать? С детдомом связи нет, он эвакуировался осенью 1941 года из Ростова-Ярославского куда-то в Пухлому, адреса нет. С Ростовом тоже никакой связи. В Рыбинск собирался заглянуть в конце отпуска, там у очень хорошего товарища по техникуму оставлены какие-то мои вещички, в том числе коллекция художественных репродукций, собранная совместно с С. Ивенским в детдоме и некоторые личные документы. Там в небольшом личном архиве лежала и единственная открытка от знакомой девушки из Ростова, присланная мне в Рыбинск в 1942-м году, очень тронувшая тогда меня. Единственный человек из детства, вспомнившая меня, неведомо как узнавшая адрес, приглашала к переписке. Эту возможность я глупо упустил, о чем жалел многие годы.

Расспросил новых моих знакомых, кто где служил до поступления в училище, советуясь, куда поехать. Собравшиеся в Серпухове служили везде: в Закавказье, в Средней Азии, на Черноморском побережье Кавказа, во многих других местах от Ленинграда до Комсомольска на Амуре. Посоветовали мне ехать в отпуск в Сухуми через Махачкалу, Баку, Тбилиси. Такой поезд тогда ходил. В Сухуми, расхваливали, тепло, много фруктов, вечная зелень, море.