Рядовой свидетель эпохи.

Проснувшиеся ребята окружили, мы начали... С удивлением вижу — он быстро устал, тяжело дышит. В кулачной драке, как и в боксе, дыхание напряжено очень. С детства я был очень выносливым, драться умел, сейчас, думаю, я тебе накостыляю, но вскоре окружавшая нас братва победу признала за мной, молчаливо с этим согласился и мой противник. С тех пор Мишка ко мне не придирался, своим корешам — покровителям жаловаться не стал, стал дружелюбным ко мне, чуть ли не лучший друг. Человеком он был добрым, отзывчивым.

После войны, слышал, он работал на Поречском консервном заводе, слыл хорошим и добросовестным специалистом, даже, кажется, был ударником коммунистического труда. Порадовался за него. Но все попытки узнать поточнее о его месте жительства не увенчались успехом.

В послевоенные годы мне довелось встретиться лишь с четырьмя од- нокашниками-детдомовцами: С. Ивенским, Р. Ковалевским, И.Скрип- киным и Т. Хмелевой ( Мироновой). Слышал еще о Викторе Медведеве 9 — работал и жил в последнее время в Волгограде, во время войны работал на военном заводе, отец большого семейства, трое сыновей. Слышал, где-то на Ярославщине служил Николай Хоромский, будучи военным. В Поречье, на другой стороне от Ростова, за озером Неро жил после войны Виктор Загорский. Больше ни о ком из ребят-однокашников ничего не слышал. О Павле Лебедеве был разговор выше. Итого шесть, я седьмой, из более ста воспитанников, побывавших в ростовском детдоме за шесть с половиной лет.

Большинство из остальных, надо полагать, полегли на полях сражении Великой Отечественной войны. Девчат уцелело, конечно, побольше. Слышал, что в Ярославле живут сестры Антонина и Лидия Петровы, сестры Ирина и Галина Михровские, где-то на Ярославщине работала и живет Мария Хоромская.

Беда в том, что Ростовский довоенный детский дом во второй половине ноября 1941 года, когда над Москвой нависла смертельная угроза, был срочно эвакуирован в Костромскую область, в город Чухлому. Никто из нас, кто покинул его до этого момента, не знал его нового адреса. Наверное, большинство из нас не имели в тот момент и постоянного места жительства, и не могли связаться друг с другом. В этом основная причина того, что довоенные детдомовцы остались так разрозненны.

Напряженная послевоенная жизнь, наверное, у каждого детдомовца, по крайней мере моего возраста, не способствовала тому, чтобы заниматься поиском друг друга. Сужу по себе. Войну закончил в звании старшего сержанта, специальность — командир орудия танка Т-34. Ближайшая перспектива — служба в танковых войсках еще немало лет. (Некоторые мои одногодки, оставшиеся в строевых частях, в тот послевоенный переходный период прослужили после войны еще по 4 — 5 лет.). Задутой, как говорится, ни кола, ни двора, ни собственного угла, куда можно было бы приткнуться после демобилизации. Нет, по существу, никакой гражданской специальности, образование — незаконченное среднетехническое.

По военной линии, правда, перспектива есть, открыта дорога в танковые училища. Через год некоторых из нас, из сержантского состава, имевших боевой опыт и подходящее образование, назначили на бывшие еще совсем недавно офицерские должности командиров танков. В дальнейшем, после военного училища может быть бронетанковая Академия.

Но крепкая юношеская мечта звала в военную авиацию, а там снова все придется начинать практически с нуля. Вот такие мысли бродят в голове, надо определяться, надо учиться. В дальнейшем у меня, правда, получилось все благоприятно: при поступлении в авиационное техническое училище были учтены и два мои курса авиационного техникума, и танковая школа, и боевой орден. Был принят на курс авиационного училища с ускоренным полуторагодичным сроком обучения. И служба в авиации с самого начала пошла удачно: с отличием окончание авиа- технического училища, что давало право выбора места дальнейшей службы. Выбрал Государственный краснознаменный научно-испытательный институт Военно-Воздушных Сил ( ГК НИИ ВВС имени В.П Чкалова). Там сразу назначили на приличную должность - старший техник-испытатель авиавооружения. Через два года — поступление в Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н.Е. Жуковского (ВВИА имени проф. Н.Е. Жуковского). Сразу после окончания академии — адъюнктура (аспирантура) при ней, затем, до настоящего времени, интереснейшая, хотя и очень напряженная научно-исследовательская работа в её стенах. Как по иронии судьбы, одним из научных моих направлений была разработка средств и способов борьбы с танками с летательных аппаратов.