Ряска Правды

— С праздником вас! — вежливо поздоровалась я, останавливаясь перед торговцем.

Старичок смерил меня взглядом, отметил небольшой кошель на поясе, который Реджинальд выделил мне, чтобы я не ходила совсем без денег, и радостно кивнул козлиной бородкой:

— Девушка! Красавица! Чем могу, тем помогу! Может, любовные амулеты…? — хитро сверкнул он глазами.

Нет, право слово, это старшее поколение что у нас, что тут обладает каким-то нездоровым желанием всех свести.

— Нет, спасибо, — отклонила я предложение. — Мне бы… От нечисти что-нибудь? Найдется?

— Найдется, почему не найтись? — осклабился старичок. — Ну-ка, ну-ка, посмотрим…

Он начал ловко перебирать висюльки, которые были на его посохе, и, наконец, извлек что-то на длинной веревочке.

— Вот, полюбуйтесь!

На ладони у торговца лежал каменный кристалл цвета темного дерева, с вкраплениями золотистых искорок, как мои глаза. Я собиралась купить его только в издевку над суевериями смертных, но теперь во мне возродилась присущая всем женщинам страсть к красивым украшениям. У нас в лесу тоже были менялы, пусть и торговали они не этим.

Я вдруг, сбившись с мысли, представила такой крючковатый пенек, который на деле являлся каким-нибудь игошей, поскрипывает, разнося весть: «Амулеты против смертных, от плесени, от мха, от жука-короеда…». Определенно, людское воздействие уже начинает дурно на мне сказываться.

Но нужно было вернуться с небес на землю, к торговцу, которого уже вроде бы настораживало моё долгое молчание, хоть он и не решался мешать клиенту рассматривать товар.

— А как он действует? — наивно поинтересовалась я.

— О! — с охотой воскликнул старичок. — Да это же целое искусство! Нечисть, — поучительно поднял старче палец. — Она ведь только и ждет, чтобы навредить.

Я с круглыми глазами покивала — так же, как и с трактирщиком, тут просто надо было изобразить заинтересованность и легкий испуг.

— Они приходят к нам в ночи… — поэтично продолжил вдохновленный моим интересом торговец. — И искажают наши сны, чтобы мы просыпались посреди ночи от ужаснейших кошмаров, и больше не могли заснуть! Этот амулет защитит вас, красная девица, от нечистых духов, будь то дома, поля, леса, или даже… — старик снизил голос до шепота и наклонился ближе. — Болота…

Я ахнула и прижала руку ко рту.

— Именно! — кивнул он с важным видом. — Но вы даже не подозреваете, насколько опасны эти чудища. В поля, в леса — люди ходят, и потому духи там смирные, но вот на болотах, куда ни один человек ноги не ступит — вот там настоящие чудовища!

— Расскажите… — будто бы ошеломленно выдохнула я.

— Ох, негоже говорить такое на ночь глядя, да ещё и в Ночь Духов.

— Полынь ведь! И у вас оберегов сколько, не может ведь не защитить, — резонно заметила я, разумно решив не спрашивать, что такое эта самая Ночь Духов.

— И точно… — старик выглядел неловко. Теперь уже было неудобно отказываться, не признав, что эти амулеты полная чушь, тем более, что рядом остановились мать с дочерью, тоже заинтересовавшись беседой и товаром. — Ох, много чего темного творится на болоте, только вот самые страшные из них.

«Кикиморы» — подумала я, и практически в тот же момент это же произнес загадочным голосом и старик. Нет, это определенно становится слишком ожидаемым.

— Они — девушки, которые утонули в болоте, и Хозяйка Болот пожалела их красоту, оставила себе. Над водой они выглядят, как при жизни, а под водой — в их истинном облике, как ходячие скелеты!

Девушка справа от меня ахнула и начала обмахиваться веером. Я тоже изо всех сил делала испуганное лицо, но дольше, чем секунд на пять, меня не хватило, и я деловитым тоном поинтересовалась у торговца:

— Сколько?

— Пятнадцать медяков, — немного обиженно ответил торговец. Переживал, должно быть, из-за того, что его душераздирающая история не произвела впечатления.

Я отсчитала монетки и ссыпала мужчине, тот в свою очередь сунул мне обработанный камень на цепочке, который я надела на шею и гордо отправилась на поиски Реджинальда. В след мне несся голос торговца, который показывал своим новым покупательницам, как красиво переливается камень в свете факелов.

Солнце уже село, пока я вела беседу со старичком, и на небосводе загорались звезды. Костер, казалось, стал гореть ещё ярче и ещё веселее, и вверх от него летели к небу искры, которые были точь-в-точь как настоящие звезды, только гораздо меньше.

Как двойственны люди — они убили деревья, чтобы создать этот костер по своей собственной прихоти. Но, в то же время, они создали что-то прекрасное.

На мгновение я остановилась шагах в десяти от костра, вокруг которого плясала в хороводе ребятня, и мне вспомнился рассказ Реджинальда о их поверьях.

Души людей после смерти поднимаются вверх и загораются звездами. Деревья живые, да, но что, если они тоже становятся звездами? Или не имеют права стать ими, но зато хотят этого настолько, что превращаются в них хоть на долю секунды? Не это ли главное в жизни — желание? И не знак ли это того, что можно добиться чего угодно, стоит лишь только пожелать этого всем сердцем?