Ряженые. Сказание о вождях

Наконец, созвонился с женой Сергея Адамовича, самого так и не застал ни утром, ни в полночь. Отправился на проспект Вернадского, где жил новый депутат.

Первое чувство, которое испытал Юра, переступив порог — испуг. Высокий, сухощавый Сергей Адамович показался иссохшим от неведомой Юре болезни. От его мужественного, не без горделивости, лица остался один оскал. Скулы заострились. Глаза воспаленные, красные, как у солдата на войне, не спавшего подряд много суток.

— Что стряслось? — спросил Юра жену Сергея Адамовича, скорее, губами, чем голосом.

— Теперь уж полегче, — успокоила она.

Все вопросы, которые Юра собирался задать, застряли у него в гортани.

— Не журись, — сказал Сергей Адамович, протянув Юре руку. — Я здоров, как бык. Просто командировочка была нелегкой…

Стол был накрыт. Бутылка «Столичной» с перчиком едва начата. С ходу опрокинули по стопке, закусили семгой из депутатского буфета.

Юра был весь внимание. Попросил разрешения включить магнитофончик. Сергей Адамович кивнул, мол, как хочешь. У него тайн нет… Но не спешил повествовать о Чечне. Предался воспоминаниям о давних каторжных днях, когда Юру, надевшего кипу религиозного еврея, уголовники пытались прикончить, метнув в него жестяную миску с отточенными до острия лезвия краями. Попади такая миска в шею, голова бы покатилась, как от ножа гильотины…

— Нас, Юрыч, сразу не убьешь… — улыбнувшись, заключил он. — Мы с тобой еще повоюем… — Помолчав, наконец, начал рассказ о Чечне, который Юре не забыть до конца его жизни.

Юра не перебивал, только в конце не удержался от вопросов. Сергей Адамович дымил, прикуривая сигарету от сигареты.

Не заметили, как начало рассветать…

Утром за Сергеем Адамовичем пришла машина, он попросил Юру никуда не уходить, ночевать у него. Юра извинился, сказал что не может обидеть Яшу, у которого поселился. Это было правдой, но не всей правдой. В доме Яши царил «кошер», а у Сергея Адамовича на завтрак поджаренная свининка… Постеснялся сказать об этом. Обнялись с Сергеем Адамовичем, и тот умчал по своим делам.

Юра жил в семье Яши все время, пока оформлялся контракт с Интуристом. Снял текст Ковалева с магнитной ленты, перепечатал его одним пальцем на старенькой машинке, которую достали у соседки, автоматически, по привычке педагога, подправляя грамматически рыхлую скороговорку ночного разговора.

Когда пришло время возвращаться в Израиль, на квартире Яши собрались несколько однокурсников, из тех, кто встречал Юру, в свое время, из тюрьмы. Иссохший не по годам, маленький Тигран Мкртчан, его жена Елка Тимохина, рослая, по деревенски здоровая, чуть раздобревшая после родов деваха, сейчас аспирантка философского факультета МГУ, непоседливый пузан Геша изобретатель, кандидат наук, тихий добряк Саня — шизоидный математик по кличке «гениальный мордвин».

Рукава пиджака у Тиграна обтерханные. Занимался космосом, отдел прикрыли. На Елке та же кремовая кофточка, что и пять лет назад. Только непоседа Геша выглядит пижоном. Благоухает. Из кармашка дорогого пиджака синеет платочек. «Женихается он, что ли?» Оказалось, Геша ушел из НИИ, где не платили зарплату полгода и организовал свою фирму «Лаки по металлу». Его лаки оказались вдвое дешевле стандартных, и дело пошло.

— Зову и Тиграна и Елку в свою фирму, тут же объяснил он Юре, видно, чувствуя себя в своем параде неловко, — не идут, сволочи. Берегут свой внутренний мир…

Юра чуть не прослезился от радости. Так ему не хватало на Святой земле друзей, а уж эту волонтерскую «команду быстрого реагирования», как называли ее в институте, вспоминал непрерывно. Откупорил израильский коньяк, купленный им в аэропорту имени Бен Гуриона, чокнулись сходу. Для почину. Возбужденно повосклицав «А помнишь!.. А помнишь!..», отведали наперченной фаршированной рыбки, приготовленной Яшиной мамой, не скрывая, что не терпится им послушать пленку с рассказом знаменитого Сергея Ковалева, которого по телевизору показывают часто, но как-то очень странно: Сергею Ковалеву больше двух фраз сказать не дают, затем он лишь рот раскрывает, а диктор роняет за него какие-то общие слова…

Юра уж хотел было прокрутить диктофонную запись, а потом засомневался. Запись еще не завизирована Сергеем Адамовичем. Захочет ли он, ныне государственный человек, депутат Думы России, чтобы по Москве сразу же разлетелись его «непричесанные» высказывания о самом Президенте или о немощи своекорыстной русской интеллигенции?..

— Ребята, — виновато произнес он. — Пленку крутить не будем. Текст незавизированный. Как бы нам не подложить Сергею Адамовичу свинью… Давайте, я прочту ключевые «акшен», как говорят в Голливуде, по нашему действия. Они, эти действия властей, «думцам» уже известны. А крутые размышления Ковалева по сему поводу оставим на потом? Согласны?

«Ребята» побурчали, обозвали Юру иронически «Гоголем-моголем», имея ввиду, наверное, гоголевские «Избранные места из переписки с друзьями», но, делать нечего, притихли.

Юра отпил водички и начал скороговоркой читать из рассказа Сергея Ковалева «на глазок избранное».