Рич & Бьюти. История мира в 9 найт-клабах

Два с половиной миллиона советских бюрократов привыкли к тому, что все будет, как они скажут. Но в конце 1980-х ситуация впервые вдруг стала выходить из-под контроля. Тощие, прокуренные, с плохими петербургскими зубами, музыканты из Ленинградского Рок-клуба пели то, что хотели, и вся страна вдруг осознавала, что именно это ей всегда и хотелось слушать. Это, а вовсе не московский ребрендинг, стало последней русской революцией. Реальная революция — это ведь не перестановки в правительстве, а когда маленькие люди в самом низу сами решают, как станут жить. Когда деньги перестают играть роль, когда громкие имена перестают играть роль, когда рекламный бюджет ничего больше не решает. Когда люди просто говорят: «Нет!», и никто не может это изменить.

Лидер «Кино», недоучившийся пэтэушник Виктор Цой, вдруг превратился не то что в главную, а в единственную рок-звезду страны. И приличный московский продюсер Айзеншпис, который когда-то вел дела не хухрымухры, а серьезных московских ребят из группы «Сокол», плевал на все и мчался в Ленинград умолять Цоя, чтобы тот разрешил ему быть директором «Кино», а Цой обещал подумать и забывал о разговоре сразу же после этого, так что Айзеншпису, который не привык повторять предложения дважды, приходилось повторять их дюжину раз. . . две дюжины. . . пока Цой наконец не соглашался.

Той бесконечной весной конца 1980-х все как-то сошлось. . . Ни Цоя, ни БГ ни разу не показывали по телевизору, но именно этих парней считали божествами от Владивостока до Вильнюса. На рекламу их групп не было потрачено ни копейки, но когда они выходили на сцену, тупая система, которую не могли побороть никакие американские крылатые ракеты, вдруг рушилась сама собой.

В тот момент, когда БГ со своим «Аквариумом» впервые вышел на сцену петербургского спортивно-концертного комплекса, мир изменился бесповоротно и навсегда.

Глава VIII: и снова транс-клуб ТОННЕЛЬ /САНКТ-ПЕТЕРБУРГ/

Осенью 1989-го в петербургском спортивно-концертном комплексе имени Ленина состоялись первые легальные концерты группы «Аквариум». Группа состояла из ночного уборщика в бане, сторожа и двух продавцов арбузов. В свободное от музицирования время на жизнь ребята зарабатывали подпольным показом немецкой порнухи на домашнем видеомагнитофоне своего басиста. При этом концерты продолжались девять дней подряд, и каждый вечер самая большая концертная площадка Северной Венеции была забита под завязку. Для жителей СССР такие вот знаки были понятнее светофора. Дополнительных объяснений не требовалось. Раз уж эти уроды все-таки дорвались до сцены, то, значит, все: Страшный суд уже состоялся и мы живем после конца света. Тогда эти настроения царили не только у нас, но и по всему остальному миру.

1.

Ровно в том же году, когда Ленинградский Рок-клуб все-таки вышел из подполья и на всех сценах страны скакали люди, которых еще за пару лет до этого ни за что не выпустили бы из сумасшедшего дома, модный американский философ Френсис Фукуяма опубликовал работу, которая называлась «Конец истории». Там он на пальцах объяснял непонятливым, что все, кина больше не будет и лавочку с человеческой эволюцией можно прикрывать. После того как СССР развалится, стремиться больше не к чему. В Третьей мировой капитализм одержал окончательную, не подлежащую обсуждению победу. Впереди у человечества лишь рай, цвета соуса из McDonalds.

Популярность фукуямовской книжки была бешеная. Философ внятными словами выразил то, что чувствовал каждый: прежнее кончилось, отныне все будет новым. Все войны окончены, всем страстям пора улечься. Какая, на хрен, война, если русские своими руками разломали самый совершенный в мире космический бомбардировщик «Буран», который перед этим строили полтора десятилетия?! Если на руинах атомной электростанции в Крыму теперь устроен крупнейший в Старом Свете рейв, а с Берлином теперь ассоциируется не Берлинская стена, а Loveparade, во время которого толстые лесбиянки в сиреневых париках взасос целуются с полицейскими? ХХ век плохо начинался и еще хуже продолжился, зато финал его оказался что надо. После треволнений предыдущих десятилетий, все мы заслужили право немного повеселиться.

И люди стали веселиться.