Ричард Длинные Руки – бургграф

Его глаза смеялись, губы раздвинулись в широчайшей улыбке.

– Вы такое… такое увидите на той стороне океана!

– И что?

Он покачал головой:

– Все увиденное и услышанное меняет наши взгляды. Разве не так?

– Не знаю, – ответил я в затруднении. – Знаю, что меняет, но не уверен, что все.

Он сказал с железной уверенностью:

– То, что увидите, изменит! Там совсем другая культура. Более высокая.

Я пробормотал:

– Знаю-знаю. Культурный человек никогда не заметит, как другой выругается, плюнет на ближнего или начнет его избивать. Вообще культурный, образованный человек и в дерьмо наступает так, что любо-дорого посмотреть. Взять наших демократов…

Он слушал с благожелательным интересом, в глазах то понимание, что просто бесит: видит насквозь, я сам до свинячьего писка стремлюсь на Юг, а возражаю только из упрямства и детского стремления противоречить всем и всему.

– До встречи на Юге, – произнес он с учтивой церемонностью и торжеством в глазах. – Нам будет о чем поговорить. Увидите, вам самому поговорить со мной захочется… очень!

Он отступил прямо в стену, тоже мне исчезник, я перевел дыхание, сердце колотится, словно выдержал невесть какую битву. Ладно, на Юге посмотрим. А сейчас есть задачи понасущнее.

Бриклайт, окруженный то ли помощниками в деловых вопросах, то ли телохранителями, вышел из городской ратуши и сумрачно обозревает площадь. Помрачневший, с осунувшимся лицом, под глазами темные мешки, щеки отвисли, как у бульдога.

Я бочком-бочком заскользил вдоль стены, помесь чучундры с хамелеоном, сердце чуть не выпрыгивает, забежал за угол и прокричал оттуда громко:

– Бриклайт! Даю сутки тебе и твоим шакалам, чтоб убрались из города. Останетесь – пеняйте на себя.

Я отступил на пару шагов и, не покидая личины исчезника, торопливо скользнул за нагруженные повозки, а оттуда уже пустился со всех ног, постоянно прикидываясь то частью стены, то наростом на дереве.

Пятеро бросились к телеге, я успел увидеть, как с разбега обогнули с двух сторон и столкнулись лбами. Бриклайт в бешенстве топал ногами:

– Сто золотых!.. Сто прямо сейчас тому, кто убьет эту сволочь!

Несколько человек дернулись, но остановились, растерянно глядя друг на друга. Сто золотых монет – целое состояние, но этот благородный уже отправил на тот свет кучу народа и, судя по всему, останавливаться не собирается. А зачем покойнику сто монет?

Я насторожил уши, до меня донеслось осторожное:

– Он умеет отводить глаза…

– И Шатанга умеет, – рявкнул Бриклайт. – А Церугол умеет выявлять тех, кто отводит…

– Секемба этих отводников вообще слепит, – подал голос очень пышно одетый молодой мужчина, я узнал Джорджа, сынка Бриклайта. – Отец, я эту сволочь притащу на той же веревке, на которой он… Отец, он умрет у нас страшно! И не сразу.

Запомним, сказал я себе и отступил еще, а потом на всякий случай перешел в другой квартал. Не обещаю, что умрешь страшно, но умрешь. Хотя бы за то, что насиловал Амелию. И причастен к убийству отца Шкреда. И вообще помогал грабить город, а добропорядочных горожан опустил до уровня демократов…

В двух-трех лавках, куда я заходил, чтобы перекусить на ходу, меня, как я понял по лицам хозяев, узнали, но лишь запросили втрое дороже. Я заплатил, усмехаясь, рынок – есть рынок, вышел, но на всякий случай попетлял, попеременно влезая в шкуру исчезника, а в остальное время – пряча лицо под низко опущенным капюшоном.

К концу дня уже наметил, как пробраться в дома Браклайта и Вильда, до вечера наблюдал за горожанами, ловил обрывки разговоров. Воздух становится плотнее, отсырел, ветерок с моря стих, ночь надвигается тяжелая и хмурая, небо потемнело, даже звезды поглядывают сквозь тьму мелкие и редкие.

Я поправил лук за плечами, приходится прятать под плащом особенно тщательно, то и дело старается высунуться рогом. Дома медленно поплыли навстречу.

Из темноты между домами донесся тихий голос:

– А ты осторожен, ваша милость!.. То-то с тобой никак не совладают.

Я быстро развернулся, в кромешной тьме стоит толстенький мужчина в приличной одежде зажиточного горожанина, на груди амулет. Перехватив мой взгляд, приятно улыбнулся и сказал так же тихо:

– Да, я тоже вижу в темноте… Но где ваш амулет?

– Под рубашкой, – сообщил я, по лицу горожанина понял, что ляпнул не то, наверняка амулет из-под рубашки не сработает, быстро перевел разговор: – Вы просто хотели сделать комплимент?

Он усмехнулся, но за моим лицом наблюдал настороженно.

– И это тоже. Вы чересчур правильный человек, ваша милость. Вышивать крестиком не пробовали?.. Да это я так, шутю с перепугу. Вас там впереди ждут.

– Кто?

– Засада, кто ж еще?

Я насторожился:

– Ого! А вы, значит, решили предупредить?

– Да.

– Почему?

– Вы хороший человек, ваша милость. И поступаете правильно, как я уже говорил. Настолько правильно, что другого бы уже стошнило.

– Кто ждет?

– Не знаю, но их шесть или семь человек. Они пьянствуют вон там в трактире. Правда, один все время на страже, а еще один то и дело выходит на крыльцо и смотрит через кристалл… вы знаете эти кристаллы, верно?

– Ну да, – ответил я вынужденно, – а как же! Знаю.