Ричард Длинные Руки – бургграф

Остальные тоже достаточно колоритные фигуры, но если у них и есть золотые бляхи их профессий, то все укрыто плащами. Даже капюшоны нахлобучили на лица, хотя и так все в полной темноте. Мастер Пауэр тоже среди них, ничем не выдает, что знаком со мной, хотя, не сомневаюсь, инициатива встречи исходила от него.

– Я слушаю вас, – сказал я с прежней любезностью.

– Ваша милость, – заговорил Лоренс, – мы наслышаны о вас со дня вашего появления в городе. Вы разогнали хулиганов, обижающих женщину, перебили дебоширов и грабителей в саду госпожи Амелии, а затем еще и… защищали ее дальше. Как могли. А преподобный отец Шкред говорил о вас только с восторгом.

– И что же?

Лоренс вздохнул.

– Вам не нравится, что творится в городе. Нам тоже. Но нам здесь жить… Однако, если попытаетесь изменить город, мы вам поможем. Здесь собрались старейшины основных гильдий…

Я сказал с горьким сарказмом:

– Но ведь город богатеет? Не так ли? Жители довольны? Хоть и перестали ходить в церковь.

Он вздохнул:

– Да нам тоже как-то не очень важно, ходят ли в церковь. Я сам, прости Господи, как-то зашел на прошлой неделе, даже забежал, когда ливень вдруг с ясного неба… А перед этим был, когда проклятые собаки напали и негде было укрыться. Словом, нас волнует другое, ваша милость! Человек должен трудиться, создавать своими руками что-то нужное, а не стоять вышибалой на дверях публичного дома или трактира. А у нас лучшие кузнецы и ткачи уходят в эти… прислуги.

Мастер Пауэр вставил:

– Там учиться ничему не надо, что всем так нравится! Стой себе да гавкай на людей. Тараскон превращается в город бездельников, ваша милость. Вроде бы все при деле, зарабатывают, деньги в семьи приносят, а… не работают. Как люди, не работают.

Я молчал, обдумывая, на их лицах уже не тревога, а настоящее отчаяние. Гильдии, что гордились своим ремеслом, быстро приходят в упадок, терпят громадные убытки, в то время как Бриклайт, ничего не производя, извлекает громадные прибыли. Эти совсем недавно могущественные люди, отцы города, можно сказать, его экономическая мощь и становой хребет, ощутили себя униженными и выдавливаемыми на обочину, где скоро окажутся в одной канаве с нищими.

– Ладно, – ответил я, – ваши проблемы видны невооруженным глазом… Да это я так, глаза тоже можно вооружать, есть такое колдовство. И зачем вы все это мне?

Они переглянулись, и хотя сами не видят друг друга, но я чувствовал как их связывают незримые узы цехового единства. Лоренс заговорил снова первым:

– Ваша милость, нам нужна власть в этом городе. Власть, которая защитит нас, создавших этот город. Власть, которая снова вернет кузнецов в кузницы, ткачей – за их станки, кожевников и всех ремесленников – на их места. Мы должны производить товары и выгодно продавать их, а не… торговать задницами.

– Нормальное желание, – ответил я.

– Вы согласны?

– На что? – спросил я.

– Отец Шкред очень хорошо отзывался о вас, – сказал Лоренс, мне почудилось в его голосе раскаяние. – Вот уходит человек, и только тогда понимаешь, что хоть над ним и посмеивались, но мы все любили… и прислушивались. Мы хотим назначить вас бургомистром города! Здесь большинство из городского совета, так что решение вполне законно. А собраться мы можем где угодно. Мы назначим вам высокое жалованье, в вашем распоряжении будут остатки городской стражи… Вы можете их всех выгнать и набрать новых! Нам нужен бургомистр, который закроет все эти дома…

Один из старейшин сказал быстро:

– Перегиб!

Еще двое тут же подали голоса:

– Это слишком!

– Мы же не церковь…

Лоренс скривился, махнул рукой:

– Пару публичных домов оставим. Но перенесем в порт. Или к нему поближе. Это не так важно. Важнее город снова вернуть к работе и хотя бы немного отодвинуть от бесконечного пьянства.

Благодаря темноте, которая вроде бы скрывает их лица, они не скрывают эмоций: хмурятся, гримасничают, кривятся, я отчетливо видел их реакцию на любое слово, сам растянул губы в улыбке:

– Вы мне выдадите на руки решение городского совета?

Они переглянулись в темноте, Лоренс сказал нерешительно:

– Ваша милость, вы же благородный человек! Вы же привыкли верить на слово.

– Благородным, – подчеркнул я. – А среди торговых людей принято заключать договора. С пунктами о неустойке, дефолтами, непредвиденными обстоятельствами… их надо перечислить, с откатами и прочими достижениями экономической мысли.

Они посмотрели в мою сторону с уважением. Лоренс вздохнул, вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку лист бумаги.

– На всякий случай, – сказал он, – мы все составили. Здесь предусмотрено все, уж поверьте…