Ричард Длинные Руки – бургграф

Сейчас вот это не просто перчатку мнет этот щеголь. Это символ. В церковь войти в перчатках – это куда непристойнее, чем громко пукнуть при дамах. Подать руку в перчатке – можно в ответ схлопотать по морде. Если вручить перчатку с поклоном – это оммаж, признание сеньором, сюзереном…

Но этот щеголь делает вид, что бросит мне эту перчатку, а это означает презрение и вызов на поединок. Я ждал, притопывал ногой в нетерпении, наконец стиснул челюсти так, чтобы выразительно заиграли желваки и опустил ладонь на рукоять меча.

– Эй ты, – сказал я, – либо бросай перчатку, либо получи по морде так просто!

Щеголь дернулся, по лицу пробежала целая гамма чувств, от неуверенности, растерянности и до опасливого почтения. Он торопливо сунул руку в перчатку и заговорил тоном оскорбленного достоинства:

– Сэр, я не понимаю вас… Объяснитесь!

– Что с перчаткой? – потребовал я зло и нахмурил брови.

Он ответил чуть более твердо:

– Жестковата кожа. Я размял чуть. А в чем дело?

– А-а-а-а, – сказал я и убрал руку с оружия. – Нам, деревенским, только дай подраться, вот и чудится всякое. Истолковываем все в нужном духе. Так что учитывайте особенности национального восприятия. Но если вдруг восхотите в морду – только скажите, лопоух. За мной не заржавеет!

Аристократ мучительно искал ответ, чтобы себя не слишком уронить, но и меня не дразнить, уже видит, что перед ним совсем не овечка, но вдруг вытянулся, даже брюхо подобрал: через распахнутые двери входит сам, как я понимаю, хозяин замка. Вошел он величаво и царственно, не делая ни одного лишнего движения, бесстрастный и со взором, устремленным сквозь дальнюю стену.

Я невольно ощутил ауру власти, словно в комнату вошел президент банка, а то и самого МАГАТЭ, хотя и не помню, что это, но знаю, что МАГАТЭ – круто. Держался он с холодной властностью, в зале согнулись в поклоне.

Про этого человека, герцога Дюренгарда, я уже слышал: популярный среди рыцарства и даже простого народа, за что нелюбим при дворе, он редко появлялся здесь, и всякий раз что-то происходило: то ли доброе, то ли нехорошее. Отважный воин, знаток рыцарских правил и законов, предводитель войска, он показался мне настолько безобразным, что все мужчины, не чувствуя в нем соперника, могли искренне предлагать ему дружбу, а женщины, как известно, не настолько дуры, чтобы выбирать мужчину по длине его ног.

Ноги же герцога хороши для езды на толстой лошади, даже на бегемоте, но не для придворных танцев. Да и ростом не удался, а все мы ревниво смотрим на тех, кто выше нас, и покровительственно и дружелюбно – на низкорослых. И хотя у герцога плечи такие, что огр позавидует, а руками может ломать по две подковы, однако же внешность… гм… великая сила.

Я невольно пошевелил плечами и выпрямился, с удовольствием чувствуя, что у меня и рост, и осанка, да и вообще я орел, если не слишком присматриваться.

Герцог на миг встретил мой взгляд, я внутренне содрогнулся: орлиный взор, гордая осанка, исполненные достоинства движения и свободный шаг человека, который вовсе не считает себя ущербным.

Я помедлил и тоже слегка поклонился, но только чуть-чуть, как младший старшему. Он остановился, холодно и с некоторой брезгливостью оглядывая меня и мою поношенную одежду, бросил беглый взгляд на Пса. В костюме из самого дорогого сукна, украшенного золотым шитьем и множеством драгоценный камней, он выглядит сановником из времен Екатерины Второй. Лицо уже холеное, сытое, хотя видны два шрама на скуле и подбородке, напоминая, что это все-таки рыцарь, хоть и на покое.

– Это вы, – спросил он с некоторым сомнением, – граф Валленштейн?

Я ответил с легким поклоном:

– Имею честь им быть.

Он с прежним сомнением оглядел меня с головы до ног.

– Мне приходилось с вами на турнирах скрещивать копья… Признаюсь, вы непревзойденный боец. Я не слишком щепетилен в вопросах веры, но то, что вы не стареете, настораживает и наталкивает на мысль…

Я торопливо прервал:

– Никаких сделок с дьяволом, дорогой граф! Вы встречались на турнирах с моим отцом.

Он вскинул брови, долго всматривался в меня.

– Да, – сказал он наконец, – теперь вижу отличия. Вы даже несколько крупнее. Герцогу Валленштейну повезло с таким сыном. Я вижу, вы странствуете один?

– Нет, конечно, – ответил я. – Со мной мой меч, конь и верный пес. Разве настоящему рыцарю кто-то нужен еще?

Тень неудовольствия мелькнула по его лицу. Сам наверняка даже в туалет ходит с толпой слуг, оруженосцев, конюхов и помощников.

– Я слышал, – проговорил он в сомнении, – у вас была стычка в городе… И не одна?.. И что-то там про побоище в некоем саду?

Я отмахнулся:

– Какая стычка? Просто разогнал пьяный сброд, загородивший дорогу. Не помню, дважды или трижды. Благородные рыцари не запоминают такие мелочи. А в саду… Ну, там было побито немало пьяной черни. Думаю, за дело.

На его лице проступило нечто вроде легкого удовлетворения:

– Похоже, вы из земель, где простолюдины знают свое место. Прошу вас, граф, пройдемте в мой кабинет.