Ричард Длинные Руки — бургграф

Пес помчался вперед, Зайчик хотел было ринуться следом, я придержал, но Пес в таком красивом прыжке перемахнул высокий забор, что я отпустил повод.

Зайчик всхрапнул благодарно, мощно грянули копыта, меня вжало в седло, почти сразу ощутил невесомость, и копыта ударили в землю.

Деревья разбежались в стороны, дорожка неслась навстречу и самоотверженно бросалась под копыта, потом разом выпрыгнул особняк.

Он спешил к нам, мы спешили к нему. Из окна выглянула Амелия, лицо испуганное, но сразу просветлело.

Ганс и Фриц выбежали первыми, постеснялись подойти ближе, жадно рассматривали и меня, и коня, а Пес снисходительно лизнул каждого в нос.

Вечер наступил быстро, всё-таки в замке Дюренгарда я пробыл почти весь день, хотя поесть пригласили только раз, да еще воды напился у Жермиделя.

Амелия подала на стол, ужинали в молчании, только из-под стола доносился смачный хруст и довольное рычание. Я огляделся.

— А где Ганс, Фриц... милая Аделька?

— В своей комнате, — ответила она, пряча глаза. — Они так привыкли.

— Напрасно прячешь, — заметил я. — Дети должны привыкать кушать в обществе. А то будут чавкать и плямкать, как поросята...

Она улыбнулась мягко, но глаза всё так же отводила в сторону.

— Там у них свой детский мир. А здесь...

Она скорбно вздохнула. Похудевшее измученное лицо с большими трагическими глазами показалось похожим на изображения страдающей Девы Марии.

Я несколько раз порывался выйти в город, но чувство осторожности останавливало: не настолько безрассуден, чтобы и теперь, когда крепко насолил Бриклайтам и снова сорвал их штаны, свободно шататься по улицам, где любой из прохожих сунет под ребро нож. И пусть его даже повесят за такое злодеяние, мне-то как-то всё равно не по себе стать дохлым трупом мертвого человека, как говаривал честный служака унтер Пришибеев.

Хотя власти больше меня не тревожили, ибо нет улик, но по косвенным и власти, и горожане догадываются, что такую бойню в саду мог устроить только я. Хотя бы потому, что больше некому. А это понимают и Бриклайты...

Амелия то и дело попадалась на глаза: подойти не решалась, но дала понять, что стоит лишь свистнуть, в лепешку расшибется для моего блага или моих нужд.

Наконец я, пока она совсем не извелась, сказал мягко:

— Иди спать. Всё.

— Дети уже спят, — сообщила она торопливо.

— И ты ложись.

— А вы, ваша милость? — Я усмехнулся:

— Малость пободрствую.

Она спросила в нерешительности:

— Полагаете... могут напасть ночью? — Я ответил уклончиво:

— Это необязательно. Просто я всегда ложусь поздно. Сова.

— Что? — переспросила она удивленно.

— Сова, — сказал я, — так в моих... срединных королевствах называют тех, кто поздно ложится и поздно встает. В отличие от жаворонков.

Она застенчиво улыбнулась:

— Как скажете, ваша милость. Но если что понадобится, только крикните. Я сплю чутко.

— Спокойной ночи, — пожелал я.

Она ушла, я выждал после ее ухода пару минут и медленно двинулся по комнатам. Тучи закрыли луну, что очень кстати, для меня всё равно такая ночь всего лишь пасмурный день, даже самая глубокая для меня не тень, на этот раз я осматривал дом и окрестности совсем другим взглядом. Ее муж построил дом... осторожно. То ли у него к тому времени уже водились грешки, то ли просто человек очень осторожный, но сам дом — маленькая крепость, а подходы к нему расчищены, чтобы не подобраться незамеченным. Сейчас, правда, там густая трава и чертополох, но кустарника пока нет. Тем более деревьев, за которыми так легко прятаться.

Я всмотрелся в зеркало, как можно тщательнее создал рядом с собой подобие: крепкий высокий парень, здесь уже не парень, а благородный сэр рыцарь, хоть и без доспехов, лицо всё время перекашивается, пока не могу наловчиться сделать нормальное лицо, сколько ни всматриваюсь в зеркало, но сейчас это и неважно, кто начнет присматриваться, насколько симметричен нос и почему глаза так близко, что их можно выбить одним пальцем...

Мой двойник вышел из дома и направился к конюшне, заглянул в раскрытые двери. Я из темной комнаты развернул его и заставил двигаться к воротам. Он только-только вышел из калитки, как из дальних кустов свистнули две стрелы. Двойник качнулся, я торопливо согнул его пополам и опустил на землю.

Сердце колотится, злость бьет в голову, это же меня подстрелили, сволочи, ну теперь не жалуйтесь...

Я пронесся через задний двор, обогнул дом и, врубив исчезничество, как можно быстрее добежал до кустов. Один со взведенным арбалетом настороженно всматривается в сторону ворот, а там двое склонились над фигурой моего двойника. Двойник не подает признаков жизни, что и понятно, а две стрелы, что пронзили его туманную плоть, торчат из ворот.

Глава 6

Я тихонько опустил лезвие меча к шее засадника. Он всё еще всматривался в напарников, я с силой нажал. Отвратительно хрустнули перерубаемые позвонки, а я, стараясь не смотреть на убитого, быстро побежал к воротам.

Они поднялись, услышав топот, в руках луки. Я рассек одного почти до середины, а второй застыл, когда острие окровавленного меча уткнулось в грудь.

— Тихо, — прошипел я. — Не ори, детей разбудишь.