Ричард Длинные Руки — бургграф

— ...а доходы Бриклайта взлетят до небес, — закончил я.

Мы спустились в столовую, через распахнутые двери видно, как Пес, конь и четверо детей бегают по двору, счастливые и беспечные.

Глава 12

Торкилстон тяжело опустился на лавку, локти упер в столешницу, стол протестующее заскрипел, а сэр Торкилстон опустил голову на скрещенные пальцы рук и надолго задумался.

— Да, — проговорил он наконец. — Я как-то так далеко не заглядывал. Хозяин порта будет и хозяином города, а там неважно — бургомистр он или нет. Весь город существует только благодаря порту. Все жители обслуживают моряков и торговцев, будь это шлюхи или кузнецы, что подковывают коней. А если начнется расширение порта, в город съедутся массы плотников, столяров, землекопов, каменотесов, понадобится добавочный народ, чтобы им строить дома, кормить и одевать...

Перед глазами встала картина грандиозного строительства, что-то типа того, как Петр Первый с топором в руках строит корабли.

— Понадобятся, — сказал я осторожно, — и новые корабли?.. Повместительнее, побольше...

— Это уж как пить дать!

— А если железная руда иссякнет? А алмазы выкопают все до единого?

Он пожал плечами.

— Для большого порта это не потеря. Во-первых, здесь всё равно, если успеют набить руку, будут строить корабли для аренды и продажи. А это, скажу вам, сэр Ричард, немалый доход! Я далек от торговых сделок, но здесь и так всё ясно. Во-вторых, место здесь больно удобное. Вы не заметили, что всё больше кораблей с фракойскими и лисийскими флагами? Раньше их вообще не было. А они не возят ни руду, ни алмазы!.. Да вы и не могли заметить за это время. А когда порт расширится, они тут прям обоснуются, это как сопливому высморкаться.

— А их что интересует?

— С той стороны земли госпожи Амелии упираются в горы, а там как раз обнаружены запасы красной меди! Отыскали их давно, но крестьяне здесь были бедные, разрабатывать не по силам... Но вот теперь, когда где уже целый город, можно и шахты построить бы, если на то будет разрешение хозяйки...

Я стиснул челюсти:

— И другого пути к морю... вернее, к бухте нет, как через ее земли?

Он покачал головой:

— Можно через участок Аккелия или Диодема, теперь уже бывшие их участки, но это дальше от города. Да и всё равно земля здешней хозяйки нужна для строительства порта. Справа и слева от их земель — кручи, утесы, горы. Они хорошо защищают бухту от ветров, но не позволяют даже причалить в другом месте. Потому и вцепился Бриклайт в ее земли, добивается их всеми силами.

Я зло ходил по комнате, злость не утихает, а как будто что-то подогревает ее изнутри. Я был в ярости, когда увидел Амелию зверски изнасилованной, потом вроде бы успокоился: жива, а кровоподтеки убрать сможем, но теперь злость начинает нарезать второй круг.

От такого лакомого куска Бриклайт не откажется. Тем более это цель его жизни. Так долго карабкался из такой норы, шел по трупам, ничем не брезговал, теперь ни перед чем и не остановится.

Торкилстон сказал негромко:

— Вы бы сели, сэр Ричард.

— Не могу, — ответил я, — сидя я вообще взорвусь.

— Но так бегать, можно лоб расшибить...

— Кажется, — ответил я через стискиваемое злой рукой горло, — я сейчас пойду и отыщу того, кому нужно разбить голову целиком...

— Сэр Ричард, — предостерег он, — хотя Бриклайт и не глава городского совета, но у него самый большой дом, а там охраны — видимо-невидимо.

— Зачем? — спросил я. Он ухмыльнулся:

— Наверное, вас он обидел не первого. И не единственного.

Ярость, холодная и ослепляющая, уже бьет в мозг с такой силой, что в глазах вспыхивают огни, как при фейерверке. Я задыхался, рука то и дело хваталась за рукоять меча. Я поймал себя на том, что начинаю размахивать руками, напрягая мускулы, и делать выпады кулаками.

Не знаю, если бы не бегал вот так, голова бы лопнула от какого-нибудь инсульта, а так ярость понемногу хоть и не улеглась, но перетекла в простой гнев, хаотичные картинки, как всех уничтожаю, размазываю, убиваю самым зверским образом, потеснились под напором не менее злых, но упорядоченных мыслей.

Итак, они держат в руках весь город. Это первое.

Второе — городу это нравится, а мое выступление против Бриклайтов поддержки не получит. Скорее, напротив. Как известно, дороги в кабаки куда протоптаннее, чем в церковь.

Торкилстон хмурился, на лице тот же гнев, но он старше и дисциплинированнее, смотрит в ожидании распоряжений, признал во мне лорда. Хотя бы потому, что он на мели, а я — с деньгами.

Я проговорил, едва не лязгая зубами от душившей меня ярости:

— Сэр Торкилстон, прошу вас быть здесь неотлучно. Думаю, не нужно вам напоминать, что особняк, как и весь сад, принадлежит госпоже Амелии. Всякого, кто придет непрошеным...

— Изрублю в капусту, — прервал он. — Не беспокойся, Ричард. Закон защищает частную собственность.

— Не колеблись, — предупредил я.

— Ни на минуту, — заверил он. — Любой, кто придет непрошеным, будет для меня тем, кто такое сделал...

Он покосился на дверь комнаты, за которой раздался безнадежный детский плач. Для них мир рухнул, мама оказалась совсем не всесильной.

Я хлопком подозвал Бобика.