Ричард Длинные Руки — бургграф

— Я скоро вернусь. И потом поедем далеко-далеко за море. И не будем расставаться.

Он посмотрел с укором, мол, эту сказочку слышу давно, вздохнул и сел на задницу. Сэр Торкилстон криво усмехнулся:

— Обожает... Я еду с вами?

— Да.

— Полагаете, что это не люди Бриклайта?

— Надеюсь, — ответил я. — Честно говоря, я рассчитываю на здравый смысл Бриклайта. Всё-таки он не мальчишка, должен избегать неприятностей. Он уже увидел мою силу, увидел, что я могу справиться и с колдуном... На его месте любой бы отступился. Он всё может получить за деньги, зачем действовать так грубо?

— С колдуном? — переспросил он.

— Да.

Я коротко пересказал, сэр Торкилстон поглядывал на меня с уважением, наконец проговорил задумчиво:

— Схватку в его доме они сохранят в тайне. Не в его интересах так уж приоткрывать свои секреты и звать городскую охрану. Или даже милицию.

Я спросил с недоумением:

— А есть разница?

Он покачал головой, в глазах сочувствие, смешанное с восторгом по поводу такой дурости.

— Дивлюсь вам, сэр Ричард. Вы совершенно ничего не знаете, а с ходу ввязались в драку! Городская охрана — это... городская охрана. А вот для защиты городского совета от аристократов пришлось создать особую охрану из горожан. Милицию. В нее набрали самых лучших, самых сильных, их вооружили намного лучше, им платят больше.

Я спросил с недоумением:

— Но стычки с аристократами вроде бы прекратились, даже особенно и не начавшись?

Он ухмыльнулся:

— Верно. Но милиция из сорока человек увеличилась до четырехсот.

— Зачем?

— Понятия не имею. — Я отмахнулся:

— Да черт с нею, милицией. Мне главное, чтобы Бриклайт отступился.

— А что вас заставляет думать, что он отступится?

— Опыт, — ответил я. Пояснил, видя его недоумение: — В моем королевстве, откуда я прибыл, всё, что можно получить за деньги, получают только за деньги. Угрозами, шантажом или грубой силой действует только мелкое отребье. А Бриклайт — уже не мелкое...

Он морщил лоб, хмыкал, сказал с недоверием:

— Не знаю, что у вас за порядки там, в вашем королевстве, но здесь всяк берет силой то, что может взять силой. И Бриклайт возьмет. Несмотря на его возраст.

Я вздохнул:

— Да-да, эпоха первоначального накопления капитала. Звериный оскал и всё такое, еще не облагороженное университетскими дипломами...

Зайчик шел щадящим галопом, всё-таки сэр Торкилстон на простом коне, а Зайчик уже привык приноравливаться к этим медленным и слабым существам. Он шел по следу так точно, что я заподозрил, что видит в диапазоне запахов ничуть не хуже меня, а то и лучше. К тому же его, похоже, не мутит от конфликта восприятий.

Я рискнул отключиться, сразу ощутил себя легче, тошнота ушла, а звон в ушах стих. Мы быстро поднялись к холмам, чуть попетляли, затем я уловил, что наши украденные кони где-то близко. А раз так, то близко и воры.

Сэр Торкилстон бросил ладонь на рукоять меча, когда я соскочил на землю. Его конь уже роняет пену от бешеной скачки, бока ходят ходуном, и, когда всадник слез, вздохнул с великим облегчением.

— Кони пусть подождут, — сказал я.

— Даже не привяжем?

— Моего привязывать не надо, — заверил я. Он вздохнул:

— Что-то мне подсказываем, что вашего коня, сэр Ричард, можно даже с собой взять. Где надо — ляжет и поползет, прячась за каждым кустиком... А из лука он стрелять может?

— Еще не проверял, — признался я. — Хотя идея вообще-то заманчивая.

Он вздохнул:

— Я пошутил.

— В каждой шутке есть доля шутки, — заверил я. — Я своего коня еще не знаю... как следует.

— Как он вам достался?

— Прежнего хозяина отправил обратно. — Он переспросил с недоумением:

— Это куда?

— В ад, откуда и вылез. Пойдемте, сэр Торкилстон.

Ветер дует в нашу сторону, волна знакомого конского запаха стала ощутимее. Я шел, пригибаясь за кустами, на минутку призвал в помощь запаховое зрение, и почти сразу увидел конокрадов в сотне шагов на поляне, окруженной высокими деревьями и густыми зарослями. Пятеро сидят у костра, огонь за густыми ветвями не разглядеть уже с двадцати шагов...

Я сделал сэру Торкилстону знак следовать за мной, но в двух шагах слева, сам прокрался как можно тише за кустами, а когда мы одновременно вышли, все пятеро конокрадов опешили, вскочили на ноги. Как и показались мне еще из леса, матерые, крепкие, тертые, в кожаных одеждах прямо на голом теле, у всех нечесаные головы и двухдневная щетина на щеках, а один и вовсе с кудластой черной бородой, какими привыкли представлять разбойников.

— Спасибо, — сказал я, — что подождали.

Они переглянулись, затем все разом посмотрели на чернобородого. Тот стоит в свободной и даже чуть расслабленной позе, что может мгновенно смениться. Настолько быстро, судя по его жилистой фигуре, что глазом не успеешь мигнуть, как нож окажется у твоего горла.

— А в чем дело? — спросил он.

— Это наши кони, — сказал я. — И мы забираем их обратно. Вам же посоветовал бы уносить ноги.

Он холодно улыбнулся:

— Вот как?

— Да, — сказал я. — Вот так.

Он смотрел на меня с изумлением.

— Нас пятеро. Ты не заметил? А вас двое.

— Нас не двое, — возразил я, — а вас не пятеро.

— Что это значит?

— Это значит, что есть ты и я. Остальные просто посмотрят.