Ричард Длинные Руки — фрейграф

Но еще Бог вложил и часть своей души, а вот с нею совсем непонятно. Она обычно молчит, сопит себе где-то в уголке и чаще всего сладко спит, уютно свернувшись в клубок и подогнув лапки. Однако как-то воздействует на все, в том числе и на то, что создают мозги, потому что интуитивно чувствуем, что мозги — это все, они создали этот мир, но жить в нем стоит только ради того, на что указывает душа. А она обычно ведет себя странно, с мозгами никак не желает идти в одной упряжке…

Мириам постучала каблуком, привлекая внимание.

— Шумил!.. Возьми левее!..

Я помолчал, выныривая из глубокой философии в мир житейской суеты, проревел меланхолично:

— Зачем?

— Долина Бекаара в ту сторону!

— А-а-а-а, — протянул я. — Это до которой трое суток пути?

— Это для караванов, — объяснила она быстро. — Им переходить через реки, горы, обходить пропасти…

— Зато здесь болот нет, — сказал я. — Ладно, садимся.

Она не успела вспикнуть, я наклонил голову и, все так же распластав крылья, пошел на посадку, там такая удобная площадка на возвышенности в обрамлении густых деревьев.

Вики прокричала:

— Как тут красиво! Шумил, ты умеешь выбирать места!

— Самый мой лучший выбор, — сказал я галантно, — это ты. Где ты — там любое место становится раем.

Она счастливо завизжала, я испугался, что бросится на шею прямо в полете, поспешно выставил все четыре и брякнулся на грунт, хотя сперва собирался сделать ритуальный круг.

Мириам оставалась на месте, я протянул лапу и ссадил Вики. Мириам помедлила, я видел, как ее подмывает настоять на продолжении полета, но не совсем же дура, сообразила что-то, медленно сошла на землю следом за принцессой.

Вики тут же присела и начала собирать цветы, отмахивалась от бабочек, которым нужно полакомиться нектаром именно из ее замысловатого букета, а Мириам спросила хмуро:

— Ты голоден, да?

— Не очень, — сообщил я. — Пока летал ночью, перекусил.

— Так что же…

Вики отошла на край поляны, я следил за ней внимательно, а то вдруг какой кузнечик прыгнет на нее и больно лягнет, у нее же синяк останется, или лягушка высунет морду из травы, испугает до икотки…

— А ничего, — ответил я хладнокровно. — Мириам, ты что-то… того. Недопонимаешь весьма и зело.

Она осмотрелась, села на обломок дерева.

— Догадываюсь, — ответила она несчастным голосом. — Тебе все это неинтересно. Уже не забавляет. Я и забыла, что дракону все наши тревоги и радости… просто смешно.

Я буркнул:

— Спасибо, что не ящерице. Или жабе… Насчет смешно… гм… скорее, неинтересно. Присмотрись ко мне внимательнее! Как думаешь, мне в самом деле близки ваши проблемы?

Она сказала с отчаянием:

— Я должна, должна найти карниссу! Это вылечит болезнь отца, чем бы он ни болел! С твоей помощью мы быстро добыли бы ее. И доставим вовремя. Отец будет жить…

Я попробовал поморщиться, не получилось, бронированная кожа слишком плотно прилегает к литому черепу, зато голос мой прозвучал со всеми оттенками недовольства и пренебрежения:

— Женщина, ты слишком вошла в роль. Я согласился тебе помочь, потому что… это меня слегка забавляло. Но сейчас мне становится скучно.

Она заломила руки, в полной мере осознав, что я в самом деле не ее подданный. На лице в доли секунды сменилась гамма чувств от негодования и гнева до полного отчаяния.

— Шумил, — проговорила она дрожащим голосом, — прости, я в самом деле… Но я все делала, как ты велел. Сейчас просто потеряла голову от горя. Я прибыла к отцу, которого не видела десять лет, и… он умрет через пару дней!

Я зевнул и сказал равнодушно:

— В мире ежедневно умирают тысячи. Мы не можем всех спасти. А еще больше убивают друг друга в бессмысленных войнах… Но даже этих дураков не удержать от взаимоистребления. А ты — о дряхлом старике…

— Он не старик, — возразила она жарко, но в глазах блеснули слезы, — и не дряхлый!.. Я не могу спасти всех, погибающих в войнах, так хотя бы отца!.. Ты говорил, что послан своим правителем. Что он хочет? Что хочешь ты? Скажи, я все сделаю!

Я изогнул шею, рассматривая ее так и эдак, она прижала кулачки к груди и смотрела на меня снизу вверх с отчаянием и надеждой.

— А как же интересы королевства? — спросил я с издевкой. — Вижу, дядя трон занимает по праву разумного политика. Он не поступится его интересами ради спасения отдельных людей.

Она вскрикнула:

— Дядя — мерзавец!.. Он не интересами королевства не поступится, а своими!.. Интересами королевства пренебрегал всегда. Когда захватил власть — это уже не королевство, а его собственный двор!

О собственном дворе, подумал я, каждый заботится больше, чем о государственном, но вслух сказал:

— Согласен. Но ты, согласись, как правитель куда хуже дяди. Нельзя ради одного человека, пусть даже родного, поступаться интересами государства. У нас один великий правитель сына родного, попавшего в плен, не согласился выменивать на плененного военачальника. Потому что сын был простым рыцарем, а предложенный для обмена — герцог. Правитель так и сказал, мол, я простых рыцарей на герцогов не меняю. И его сына враги казнили!..

Она сказала жалобно: