Ричард Длинные Руки — герцог

Он уловил мой милостивый кивок и пустил коня вскачь, догоняя своих. Я сделал вид, что осматриваюсь, хотя что тут осматриваться, но не показывать же всем, что останавливался ради разговора с простым воином, потом галопом пронесся вдоль растянувшейся колонны и догнал едущих впереди графа Гатера и барона Уроншида.

– Мы вроде бы возвращаемся другой дорогой?

– Ничуть, – заверил граф Гатер. – Просто срезали небольшой угол. Там река в это время года почти пересыхает, пройдем пусть не посуху, но стремена не замочим.

– Хорошо, – одобрил я. – Ночевать все равно придется под открытым небом.

Он всмотрелся, вытянул вперед руку.

– Не думаю. Видите?

Глава 6

Среди зеленой невысокой травы высятся три дерева с поистине необъятными стволами. Даже нижние ветви, что идут параллельно земле на сотню ярдов, толщиной со столетние сосны. Вблизи ни кустика, даже трава пугливо разбежалась во все стороны и там прижалась к земле, а вокруг стволов так вообще голо, если не считать коричнево-серого ковра от ссыпающейся чешуи стволов.

Когда подъехали ближе, граф Гатер сказал довольно:

– И ручеек все так же. Не спрятался, мошенник.

Судя по множеству выложенных белым песком дорожек, ручеек в самом деле не раз пытался убраться поглубже, но корни всякий раз отыскивали и снова выводили на самый верх.

Рыцари соскакивали на землю, оруженосцы и воины принялись расседлывать, кто-то взялся собирать хворост для костра, а я отвел Зайчика в сторону, снял Иллариану с седла и долго не хотел опускать на землю, такое странное тянущее чувство, будто в самом деле отрываю от себя часть души.

Рыцари понимающе переглянулись, когда мы ушли в сторону от походного лагеря. Высокие зеленые ветви кустов заговорщицки сомкнулись за нашими спинами.

Иллариана поглядывала на меня искоса, на лицо набежала тень, наконец произнесла грустно:

– Мне надо вернуться…

Я охнул:

– Что? Я помру без тебя!

Она сказала поспешно:

– Я прилечу к тебе в замок. Обязательно. В тот же день, когда вернешься в свою каменную крепость.

– Завтра? – спросил я.

Она кивнула:

– Завтра.

– Обещаешь?

Она засмеялась.

– Клянусь! У меня нет причин тебя обманывать.

Я сказал потерянно:

– Я знаю, тебя не удержать. Да я и не стану. Я слишком сильно, просто безумно тебя люблю.

Она остановилась, прямо взглянула мне снизу вверх в лицо. Я привлек ее к себе, она с готовностью прижалась всем телом, замерла на долгое мгновение, даже дыхание задержала, во что-то вслушиваясь, вчувствываясь, наконец с тяжелым вздохом отстранилась, и я видел, что делает это очень неохотно.

– Надо, – произнесла она кротко. – У меня тоже есть долг перед своим племенем. Ночь пройдет быстро!.. А днем мы снова будем вместе. Как говорят люди: все имеет свой закат, только ночь заканчивается рассветом.

– Я не засну.

Она сказала совсем ласково:

– Тогда думай о своем герцогстве. Ты – герцог, помнишь?

– Герцогство, – сказал я невесело, – чудесная вещь, но этот титул не может согреть в холодную ночь.

– Холодную?

– Я замерзаю без тебя, – признался я. – Мое сердце застывает. Я не живу без тебя, я просто существую.

– Я приду завтра, – сказала она раздельно и почти сердито.

– Постараюсь не умереть до завтра, – пообещал я.

Она отступила на пару шагов, я смотрел во все глаза, взмахнула руками, я замер, но так и не успел увидеть это дивное мгновение, когда человек превращается в птицу, все-таки у нее как-то по другому принципу.

Только что она смотрела на меня любящими глазами, а в следующее мгновение дивная птица в розовом оперении с силой оттолкнулась от земли, мощный удар крыльев о воздух бросил ее стрелой высоко в темно-фиолетовое небо, где уже выступили первые звезды.

Гатер отдыхал, сидя на большом белом валуне, когда я вернулся в одиночестве. Бобик с разбега набежал на него с кабаном в пасти и положил ему на колени. Граф от неожиданности завалился навзничь, рыцари ржали, как кони, помогая ему подняться.

Гатер сказал сердито:

– Зверь и то уважает, а вы что? Он же мне принес!.. И этих гусей!.. И рыбу. И даже оленя… А вы даже кабана с меня не снимете…

– И снимем, – заверил барон Уроншид, – и выпотрошим. До чего же хороша дичь! Он же не хватает, что попало! Всегда молоденьких, жирненьких…

Бобик помахал хвостом и унесся, ободренный всеобщим вниманием. Дичь принялись разделывать, деловито готовить к обжарке, а я отошел к Зайчику, он подбирал с земли крупные камни и с удовольствием грыз их, как кусочки сахара.

– Позволь, – сказал я тихонько, – побеспокою…

Он смотрел понимающе, а я снова влез в доспехи, закинул на спину лук и опоясался мечом. Подумал, добавил на пояс увесистый кинжал, пригодится.

За спиной послышались крадущиеся шаги, но я не стал оборачиваться, узнаю походку графа Гатера.

– Чего-то опасаетесь, – спросил он тихонько, – ваша светлость?

Я обернулся и посмотрел на него надменно, выпятил нижнюю челюсть.

– Граф! Я попрошу вас…

Он сказал поспешно:

– Простите, хорошо подвешенный язык всегда чешется и всегда спешит. Я имею в виду, нам тоже… быть к чему-то готовыми?

Я отмахнулся:

– Просто причуда. В доспехах легче думается.

– А-а-а, – сказал он понимающе, – о сражениях мыслите!

Я удивился: